Прохор трудился с упоением, постройка большого корабля была для него новым, неизведанным делом. Он все время старался держаться поближе к Можайскому, расспрашивал его обо всем, чего не понимал или же хотел получше усвоить. Александр Федорович по достоинству оценил любознательность и усердие Прохора и не скупясь объяснял ему многие тонкости кораблестроительной науки.
— Интересуюсь очень, — обратился однажды Прохор к Можайскому, — почему так получается: Япония — держава морская, всюду острова да вода, а вот с кораблями у них этакая бедность?
Можайский обстоятельно разъяснил Прохору особенности и причины того затворнического существования, которое вела долгие годы феодальная Япония, упорно отвергавшая попытки других государств завязать с нею торговые и дипломатические отношения.
Среди важнейших мер, обеспечивавших эту затворническую политику, одной из решающих была расправа с крупным отечественным флотом, который только-только начинал свою жизнь. Был издан указ, предписывающий сжечь все японские суда водоизмещением свыше восьмидесяти тонн. Впредь под страхом смерти воспрещалось сооружать большие корабли, приспособленные для дальнего плавания. Плоскодонные суда, разрешенные, в виде исключения, для внутреннего мореплавания, были громоздки, неуклюжи и построены с таким расчетом, что не годились для открытых морей и океанов.
Не выпуская своих соотечественников из страны, лишая ее физической возможности общаться с другими государствами, правительство заявило о своем твердом намерении оградить Японию от влияния и воздействия внешнего мира. Более двух веков просуществовал закон, гласивший: «На будущие времена, доколе солнце освещает мир, никто не смеет приставать к берегам Японии, хотя бы он даже был послом, и этот закон никогда не может быть отменен под страхом смерти».
Но закон этот пришлось все-таки отменить. Под жерлами наведенных пушек «черных кораблей» коммодора Перри был подписан договор между Соединенными Штатами и Японией. Произошло это «открытие» Америкой страны-затворницы весной 1854 года, в дни благоуханного цветения вишни. К тонкому аромату сакуры примешивался удушливый запах корабельного дыма, а к летящим вишневым лепесткам, напоминавшим полет мотыльков или снежинок, присоединялись хлопья холодного пепла из труб заокеанских корветов…
После рассказа лейтенанта у Прохора явилось желание помочь работавшим на «Хеде» японцам выучиться корабельному делу, и он не упускал случая что-нибудь показать этим людям, не знавшим русского языка, но отлично понимавшим молчаливый язык труда.