И Богу.
— Вот и я, отец Маккин.
Голос прозвучал неожиданно и без предупреждения. Он донесся из полумрака, из не знающего покоя мира, о котором он на несколько мгновений забыл. Священник оперся на подлокотник и обратился к решетке.
В неровном свете за ней виднелась фигура, похоже, в чем-то зеленом.
— Добрый день. Чем могу помочь?
— Ничем. Думаю, вы меня ждали.
Слова эти смутили его. Голос звучал мрачно, но спокойно — голос человека, который нисколько не страшится пропасти, куда заглядывает.
— Мы знакомы?
— Очень хорошо. Или совсем не знакомы, как угодно.
Растерянность превратилась в легкое беспокойство. Священник укрылся за единственными словами, какие мог предложить:
— Ты вошел в исповедальню. Я полагаю, хочешь исповедаться?
— Да.
Короткий ответ прозвучал решительно, но небрежно.
— Тогда расскажи о своих прегрешениях.
— У меня нет их. Я не ищу отпущения грехов, потому что не нуждаюсь в нем. Но в любом случае знаю, что вы не отпустили бы их.
Священник оторопел от такого заявления о бесполезности исповеди. Судя по тону, это шло не просто от самомнения, а от чего-то гораздо более внушительного и опустошающего.
В другой раз преподобный Майкл Маккин, наверное, отреагировал бы иначе. Теперь же у него перед глазами мелькали страшные кадры, в ушах стояла какофония смерти, и его охватило чувство бессилия, какое возникает после бессонной ночи.
— Если так, то чем же я могу помочь тебе?
— Ничем. Я только хотел сообщить вам кое-что.
— Что же?
Человек помолчал, но не потому, что не решался ответить. Он давал священнику время отогнать все прочие мысли и сосредоточиться только на том, что сейчас скажет ему.
— Это я сделал.
— Что?
— Это я взорвал здание в Нижнем Ист-Сайде.
У отца Маккина перехватило дыхание.
Он вновь увидел эту картину. Тучи пыли, машины «скорой помощи», крики раненых, кровь, трупы, слезы выживших, отчаяние оставшихся без крова. Заявления по телевидению. И весь город, вся страна снова охвачены страхом, который, как сказал кто-то, оказался единственным настоящим всадником Апокалипсиса. И неясный силуэт по ту сторону тонкой перегородки утверждал, что именно он отвечает за все это.
Разум подсказал Маккину, что не нужно спешить с ответом, а лучше спокойно обдумать услышанное. Некоторым больным людям нравится брать на себя вину за убийство или какое-то несчастье, к которому они не имеют ни малейшего отношения.
— Знаю, о чем вы думаете сейчас.
— О чем?
— Что я мифоман и нет ничего, что подтверждало бы истинность моих слов.
Майкл Маккин, разумный человек, священник по убеждению, в этот момент вдруг ощутил себя едва ли не животным, все чувства которого напряглись до предела. Инстинкт предков, надрываясь, кричал ему, что человек по ту сторону исповедальни говорит правду.