— Я хочу жить, как они, — призналась она шепотом в университетском парке, стискивая и разжимая острые кулаки. — Изо всех сил, полнокровно, насыщенно… на разрыв. Ради идеи, или ради науки, или… все равно. Делать самое лучшее, среди самых талантливых…
— Ты представь, какая у них конкуренция, — сказал Артём. — Они там все самые лучшие. Представляешь, как надо из кожи вон выпрыгивать, чтобы чего-то среди них достичь?
В зените плыла «Метрополия», освещенная низким солнцем.
— Подай заявление, — сказала Ванесса, и ее губы поблескивали, будто намазанные медом. — Мне кажется, у тебя есть шанс.
— Почему?
— Ты… что-то в тебе есть. Ты, может, и не лучший студент потока, но ты… особенный.
— Я?!
— И еще у них есть специальная программа для молодых семейных пар, — прошептала Ванесса и потянулась к Артёму медовыми губами. — Значит, двоих подходящих возьмут легче, чем кого-то одного…
Артём отстранился. Ему нравилась Ванесса, но возведение их отношений в ранг «семейных» показалось ему недостойной спешкой.
* * *
Подсвеченный низким солнцем корабль «Метрополия» был палево-розовым, как ценнейший сорт дерева. На улицы Второй Столицы приходила ночь; кто-то встречал ее в очках для кино, кто-то работал, кто-то читал. Кто-то занимался любовью, кто-то рыдал над вежливым отказом: «Ваша кандидатура внимательно рассмотрена имперской службой иммиграции. К сожалению, в настоящий момент Империя не располагает возможностью принять вас в число подданных Его Императорского Величества»…
Артём шел по узкой городской тропе. Подошвы его туфель, распознав покрытие как «пешеходное», истончились, создавая иллюзию ходьбы босиком.
— Лужайка, — сказал он вслух и ощутил траву под ногами. Раньше его туфли были настроены на голосовую команду «Трава», но в университете ему объяснили, что на некоторых молодежных жаргонах это звучит как неприличное ругательство.
Технология «дружественной обуви» пришла на Варту с орбиты двадцать лет назад. Если бы не имперские программисты и биохимики, Артём шагал бы сейчас по бетонной полосе, загруженной колесным транспортом, и на ногах бы у него были резиновые шлепанцы…
Впрочем, кто сказал, что человек в резиновых шлепанцах не может быть счастливым.
Артём сел на плетеную скамейку и вытянул ноги. В промежутках между ветками зажигались окна: люди возвращались с работы. Или просыпались после дневного сна. Или просто гнали от себя темноту, хотя с тех пор как над планетой зависла «Метрополия», ночи стали ощутимо светлее…
Окна, окна, окна. Лепящиеся друг к другу жилые модули. На планете не так много территорий, где можно разместиться с комфортом: на полюсах вечные льды. Между ними огромные пространства океанов. Равнины, где ветер сгрызает камень за несколько минут. И несколько оазисов, где ютится миллиард населения, где растут желто-зеленые декоративные лианы, где опресняют океанскую воду, где смотрят в небо…