— Какая она у вас красивая, — искренне восхитилась акушерка.
Джейк погладил ее крошечный носик:
— Красавица, правда?
— Да, — вздохнула Мэнди. — Я такой красавицы в жизни не видела.
Это был самый счастливый момент в жизни Мэнди.
— И как мы ее назовем? — Джейк хотел оставить последнее слово за Мэнди.
— Бонни,[13] — улыбнулась Мэнди. — Потому что она и впрямь красавица. Моя маленькая красотулька.
Первое Рождество, которое они встречали после рождения Бонни, было радостным, но и утомительным.
Оливия с дочками и Валери приехали на обед, а потом выпить по стаканчику заехали мама и бабушка Джейка. Даже теперь, когда Мэнди думала, что уже достаточно изучила Джейка, он не переставал ее удивлять. Он никогда об этом не упоминал, но его мама сказала, что он исправно приезжает к ним раз в неделю. Он оплачивает им все расходы по дому и даже, когда может, отвозит бабушку играть в лото.
Джейк не поддерживал тесных отношений с родными, но явно очень любил их.
— Как я рада наконец-то с вами познакомиться, — сказала его мама. — Ваша Бонни настоящая красавица.
Мэнди не знала, что про себя думает о ней мама Джейка, но внешне та была очень милой и вежливой.
Под елкой лежала обернутая серебристой бумагой коробочка. Джейк вручил ее Мэнди.
На открытке было написано:
«Ты любовь всей моей жизни. Спасибо за то, что подарила мне такую чудесную доченьку, спасибо, что не бросила меня, и спасибо, что ты такая, какая ты есть. Поздравляю с Рождеством. Джейк».
Мэнди открыла подарок. Внутри оказался бриллиантовый браслет от «Cartier».
Гости пришли в восторг.
Глаза у Мэнди светились любовью и сияли не хуже бриллиантов. Теперь, когда у них родилась такая чудесная дочка, будущее представало в радужном свете.
Бонни плакала без перерыва. Ее крик стал визитной карточкой их дома на Маунт-стрит. Даже соседи, с которыми Мэнди сталкивалась у лифта, выглядели злыми и усталыми. Легким Бонни можно было только позавидовать. Но Джейк спал так крепко, что его из пушки было не разбудить.
— Ну как можно такое не услышать? — бормотала Мэнди.
Она с трудом заставляла себя встать и тащилась в детскую. Она очень устала. Последние полгода ей было непросто, а материнство, как оказалось, состоит не из одних только радостей. Она сама кормила грудью, и фигура у нее стала почти как раньше, но эмоционально она чувствовала себя разбитой, постоянно была на грани срыва.
Ей ужасно хотелось вернуться на работу. При этом ее мучила совесть, но она ничего не могла с собой поделать. Мэнди очень любила свою работу, это была огромная часть ее. В результате, выключившись из работы на полгода, она чувствовала, что окончательно утратила веру в себя.