— Красивые у вас вещицы, — пробормотал я, прикидываясь ценителем. — И это тоже. — Я взял зеленую шкатулку и поднял ее к свету, поворачивая так и сяк.
— Да, мой супруг очень щедр.
— Разрешите взглянуть? — Я поднял крышку: бархатная коробочка была пуста. — Должно быть, из Парижа? Мне доводилось видеть похожие…
— Не помню в точности, — сказала она, уже не обуздывая свое нетерпение. — Бруно, так в чем дело? Я хотела написать письма, пока Катрин занимается с гувернанткой, они уже скоро закончат, так что…
Намек достаточно ясный.
Я поставил шкатулку на место и обернулся к ней:
— Простите меня, Мари. Я не могу больше бороться с моими чувствами к вам. Это сильнее меня.
Вновь это странное ощущение — будто я подаю реплики не вовремя: Мари мое объяснение в любви сбило с толку, и я испугался даже, не скажет ли она мне, что я упустил свой шанс. Но она поглядывала на меня с явным интересом и, в последний раз бросив через плечо взор на дверь, придвинулась, положила мне руку на грудь. Надо было навести разговор на Дюма, пока беседа хоть как-то складывалась. Я выбрал самый простой способ:
— Смерть моего друга… это ужасно… — И наклонился поближе к соблазнительнице. Кокетка обняла меня за шею, провела рукой по моим волосам. Жест сочувствия, ничего более, да и тот притворный, но и того хватило, чтоб вспомнилось, сколь давно я обхожусь без женской ласки.
— Бедный Бруно, — забормотала она. — Это же не твоя вина.
— Но он вчера с утра пришел ко мне такой взволнованный, — настаивал я, по-кошачьи изгибая шею под ее прикосновениями, — а я не выслушал его.
— Ты не знал, — шептала она, утешая. — Чем он был так взволнован? Он рассказал тебе?
Ее пальцы скользнули мне под воротник, но я уже насторожился: выходит, не только я пытаюсь добыть у нее информацию, на свой лад хитрит и она.
Мари де Кастельно резко склонила голову набок, присматриваясь ко мне.
— Бедненький, — без капли сочувствия произнесла она и снова меня погладила. — Я-то о нем и не думала, боялась только, не донес бы мужу, что я побывала у тебя в комнате. Что ж, теперь одной проблемой меньше. — И она улыбнулась, как будто ожидая, что я оценю такую шуточку.
Женская жестокость могла бы уже не удивлять, но почему-то Мари каждый раз ухитряется заново поразить меня своей нравственной глухотой. Кое-как я выдавил ответную улыбку.
— Кстати говоря, — замурлыкала она, хватая обе мои бессильно повисшие по бокам руки и заставляя их обхватить ее талию, — кстати говоря, мой муж нынче днем отправился в испанское посольство. Наверное, тебе пойдет на пользу отрешиться на время от забот.