Когда я не хотела слушаться маму и делала что-то ей наперекор, она мне пеняла:
– Не будь ты как сдуревшая Валька...
Для меня это было самое позорное дело: вести себя, как сумасшедшая Валька. И я обходила это растение десятой стороной, боясь, что даже его пары могут сделать меня невменяемой.
…Всё прояснилось гораздо позже. Оказывается, когда я, ничего не подозревающая и не думающая о разных пустяках, отмечала свой десятый день рожденья в декабре 1964 года, дон Хуан обучал студента общению с дымком и любви к «траве дьявола». Пока этот студент витал в облаках, обкуренный и обмазанный мазью, добытой из корня дурмана, Кастанеда готовил своё произведение. Занятная получилась вещь.
Его книгу дочь принесла мне в больницу почитать. Вроде от нечего делать. Я зачиталась, увлеклась, что-то напоминало мне в этом полотна Сальвадора Дали. Моего обожаемого Дали! А потом поразила мысль: больница, дурман, дочь, Кастанеда...
Чуть больше месяца назад я к ней в больницу ходила. Теперь она со мной мается. Я попала сюда из-за своей безответственности перед собственным здоровьем. Она – по глупости. У меня получился шок от атропина. Было жутко и страшно. Хотелось улететь из окна вниз головой, чтобы не ощущать свою беспомощность, свои провалы. Просто медсестра сделала мне укол по предписанию врача. Атропин – это основное вещество в дурмане.
А дочь моя, начитавшись Кастанеды, отведала зёрнышек дурмана, попала полуживая в токсикологию. В компании они там все пробовали булочки с «маком». Что я пережила, видя её сошедшей с ума, с огромными, в фиолетовой дымке от расширенных зрачков, глазами…
Так вот почему в детстве я ненавидела эту вонючую траву, обвивающую плетень тихонова огорода, и обходила её десятой дорогой. Я словно бы предчувствовала, какое горе меня ждёт впереди. Но Судьба всё равно столкнула меня с ненавистным растением. От неё, своей Судьбы, ведь не уйдешь.
На самом деле горе было горькое. Да разве оно сладким бывает? Каждый вечер я ждала мою дочь, когда она возвращалась домой. И всегда не позднее десяти она приходила. А в тот день я потеряла контроль над собой. Мы с ней ездили в Москву, меня «укатало» в поезде, и я всю ночь не спала. А утром она ушла в школу, я – на работу. Придя с работы, я кое-как приготовила еду, сходила в душ и прилегла, в надежде дождаться свою девочку. Но меня сморил сон, и я, конечно, не увидела, в какое время пришла моя дочь. в каком состоянии...
Среди ночи она пришла ко мне в постель и стала, что-то бормотать, будто ей не дают спать, и хотят убить её. Я решила, что ей приснился страшный сон. Мало ли, как поездка в Москву может отразиться на психике девочки-подростка. Было столько встреч, поездок в набитом московском транспорте. А на ней лежала миссия помогать мне и ухаживать, поскольку я тогда очень болела. Но поездку отложить мы не могли, поскольку от неё зависел важный договор, который нужен был для моего дела.