А дорога через гору, гладкая, укатанная ещё во время весеннего сева автомобилями, манила и звала побыстрее подняться на гору, потому что и по горе и с горы уже можно было катить и катить на нашем стареньком велике, даже не утруждая себя кручением педалей.
Но мне обязательно надо было заметить всё непременное, что каждый раз я здесь замечала: и старый ветряк вдалеке, где-то на Дерезовке, и увидеть несметную стаю воронья и разных падальщиков, которые пировали над скотомогильником, распространявшим зловоние на многие и многие метры вокруг (это место я старалась пробежать бегом с заткнутым двумя пальцами носом, но открытым ртом).
Дальше начинался хоть и не крутой, но долгий подъём в гору. Отец катил велосипед в руках, я бежала сбоку, как собачонка. Солнце палит нещадно, хотелось пить, но я радовалось, что у меня в животе легко, а то бы с водой еле плелась... С нетерпением ждала я, когда же мы доберёмся до первого глубокого оврага. Именно от него уже можно было садиться на велосипед, и отец с большим усилием крутил педали. Но потом опять начинался подъём покруче, и мы снова шли пешком. Я успевала заметить, что по обочине дороги с одной стороны растёт горох, с другой – веники – просо, из которого «делают» пшенную кашу и веники. Слушала я и журчание в поднебесье жаворонка. Пыталась его рассмотреть. Но птичка была маленькой: птичка как птичка, ничего особенного и журчит там, в вылинялом небе, одиноко, а мы на земле молча идём и слушаем...
Наконец, с высоты моего росточка начинают виднеться верхушки деревьев леса. О блаженство! Это уже точный знак садиться на велосипед. Да ещё есть особая дорожка через лес. И самое счастье заключается в том, чтобы отец ехал через лес! Но папенька упрямится:
– В лесу червей полно, паутины. Поедем по дороге.
Если он так скажет, тогда всё пропало. Вся поездка теряла свой смысл. Проехать мимо леса, значит, не увидеть огромных сиреневых колокольчиков, порхающих над ними разноцветных бабочек, не насладиться грибным запахом, который в лесу всегда витает, не зависимо от того, есть ли там сами грибы или нет. Проехать мимо леса – значит не окунуться в его прохладу, от которой по спине ползут мурашки после длительного пребывания на солнцепёке. Но досаднее всего было пропустить место, где дорожка пересекает небольшую канавку. Через эту канавку я бы ездила и ездила весь день, потому, что когда отец разгонял велосипед и перемахивал через неё, то у меня в животе что-то обрывалось и сладко-сладко разливалось по всему телу. Наверное, это можно было сравнить с большими качелями или с другими аттракционами, нам в Калаче недоступными.