Внутри горел фитиль, утопленный в широкой плошке. За плошкой виднелась узкая злая спина Тайтэнда, завернутого в спальник. Рядом с ним лежал Лайнмен, подложив под круглый затылок широкую ладонь. Он умиротворенно хрипел. Камуфляжный ежик его волос топорщился.
Стараясь не греметь, я вытащил спальник и долго искал, куда пристроиться. Справа и слева тянулись коридорчики, и оттуда кто-то таращился, бормоча тихие непонятные слова. Оставалось место у стенки, за Квоттербеком, но я боялся туда соваться, да и вообще надеялся, что он не проснется.
Квоттербек поймал меня, когда я собирался вылезти наружу и прилечь у костра.
— Сюда иди, — сказал он и подвинулся к вымазанной глиной стене.
— Больше такого не повторится, — покаянно сказал я, забираясь в синтетический мешок.
— Тебе сколько лет? — Квоттербек говорил тихо, почти шепотом, но я различал каждую нотку и интонацию его голоса.
— Скоро год, — ответил я. — Девять месяцев.
Он приподнялся на локте и посмотрел на меня почти весело, только губы были серьезными, с опущенными уголками.
— А зачем вас теперь так красят? — Теперь у него начали слегка улыбаться и губы.
— Не знаю, — ответил я, довольный, что тема ушла в сторону. — Может, побочный эффект.
— Ничего в колбах Аттама побочным не бывает, — качнул головой Квоттербек и снова угас.
Он быстро менялся — сначала улыбался, а потом весь тяжелел, и глаза переставали сиять, становились черными, матовыми, а возле них залегали синие усталые тени.
В эти моменты мне становилось физически больно. Стало больно и тогда, я поспешил согласиться:
— Наверное, не лишнее… да.
Но он уже отвернулся, а я остался лежать с застывшей в мозгу фразой о том, что ничего в этой жизни лишним не бывает, и чем дольше я крутил ее в голове, тем глупее она мне казалась, и под конец я был счастлив, что не успел ничего сказать.
Утром Квоттербек разбудил меня первым и вывел наружу. Плавал какой-то молочный тусклый туман, и угли угасших костров подернулись седой пеленой. Я поискал глазами вчерашний костер Тайтэнда, надеясь раздобыть возле него еду, но Квоттербек не дал моим поискам завершиться. Он заставил меня снять куртку, осмотрел рану и под конец осмотра приладил внутрь моего шлема две плоские присоски, которые плотно вцепились в виски, как только я застегнул шлем.
— Пойдем, — сказал Квоттербек и вывел меня из спящей деревни.
Солнце еще не взошло, но уже готовилось, красным вскипая у горизонта. Я вспомнил о нашем Солнце — не видел его со вчерашнего дня, но спрашивать о нем постеснялся.
Квоттербек сорвал длинную хворостинку и шел впереди, помахивая ею. Я невольно засмотрелся на его длинный размеренный шаг — было в этой манере ходить что-то знакомое, но понять что — я не сумел.