В нашем отряде было всего четыре группы к настоящему моменту. Наш профиль лежал в совершенно другой сфере, в сфере международных отношений, если так можно выразиться.
Наступили иные времена, и отряду поставили новые задачи, мельче и совершенно не по профилю. Коллеги из смежного ведомства, которые должны бы были заниматься подобными делами, пострадали больше всех. В результате всем известных событий от когда-то мощной организации остались лишь клочки и воспоминания. Ветераны, матёрые специалисты разошлись по городам и весям.
В былые времена было соперничество между двумя ведомствами. От этого соревнования возрастала эффективность работы и быстрее накапливался необходимый опыт. ГРУ, в отличие от КГБ, во многом сохранило свои позиции, поэтому мы всё ещё оставались в деле. Спецназ привлекали всё чаще и чаще решать не свойственные для них задачи, даже бросали на решение совсем уж тактических вопросов из компетенции общевойсковых подразделений.
Можно микроскопом и гвозди забивать, но зачем это делать? Спецназ — элита вооружённых сил, подготовленный для проведения силовой разведки, саботажа, уничтожения пусковых установок ядерного оружия, захвата штабов, уничтожения пунктов связи и ключевых фигур в военном и гражданском руководстве противника в случае начала войны, а вернее, ещё до начала войны, как вариант.
Наш отряд занимался очень тонкой диверсионной работой. Служили в нём только офицеры, профессионалы. То, что нас перевели на работу сюда, означало только, что кому-то очень нужно было от нас избавиться либо, что люди, дорвавшиеся до власти, понятия не имеют о специфике нашей работы и как нас использовать. В конечном итоге результат один.
Вопросов по нашим боевикам накапливалось всё больше. Я отложил в памяти все детали для дальнейшего анализа.
На тропе показалась группа, которую мы ждали. Третьим в колонне шёл известный мне майор Шестаков. Как всегда, в чистом новом камуфляже, гладко выбритый и холёный, он был образцом офицера, как на картинке. Я был почти его полной противоположностью.
Вот и сейчас я стоял в своём пыльном ободранном и выцветшем камуфляже с трёхдневной щетиной на щеках. Это было предметом наших постоянных шуток. Ещё одной особенностью Шестакова было то, что он всегда был в курсе того, что происходило за кулисами. Время от времени он посвящал меня в неофициальные версии событий.
Мы с деланной чопорностью обменялись приветствиями, раскланявшись на английский манер.
— Вы бы, господин полковник, хоть побрились после выпитой бутылки виски, что ли, — посоветовал он мне.