Он отнес это письмо в дом, к которому раза два провожал по вечерам Нину, и бросил его в дверную щель двадцать третьей квартиры. Ответа он не ждал, но Ирина Павловна ему позвонила:
— Я достаточно взрослый человек, чтобы кто-то мне делал замечания. А меньше всего — вы! — И хлопнула трубку, оставив последнее слово за собой.
А почему, собственно, меньше всего он? Чем он хуже других? Алексей был уязвлен и ничего не сказал Маре ни о письме, ни о телефонном разговоре.
Случайно найденные «воспитательные методы» оказались действенными и были приняты на вооружение. Теперь, когда у Аленки случались истерические взрывы, достаточно было спросить: «Может быть, тебе хочется посидеть в ванной комнате?» — и девочка иногда сразу затихала, а иногда с вызовом орала: «Хочется, хочется!» Но едва Алексей сбрасывал ее с рук, раздавался вполне трезвый голос:
— Только поскорее приди и спроси — ты перестала плакать?
Алексею во что бы то ни стало хотелось завоевать душу этой девчушки, этой пигалицы, завоевать ее доверие, чтобы создать настоящую семью. Он верил, что любовь рождает любовь. На помощь пришел незначительный случай. Буфетчица выдала кое-кому в институте «из-под стойки» по коробочке сливочных помадок, ставших почему-то редкостью. Вечером Мара стала звать Аленку ужинать, и Алексей услышал из своей комнаты обычные пререкания:
— Я тебе приготовила бутерброды с сыром.
— Хочу котлеты.
— Ты отлично знаешь, что их сегодня нет. Будешь вареное яйцо?
— Хочу что-нибудь вкусное.
Тут Алексея осенило. Он сунул коробочку под ковер тахты и позвал Аленку.
— Хочешь, я наколдую тебе любую вкусную вещь? — спросил он таинственным шепотом.
— Как наколдуешь? Ты, что ли, волшебник?
— А ты разве не знала?
— Ну, Лешенька, ты обманываешь! — А сама вся затрепетала от восторженного предвкушения.
— Ну давай, что бы тебе сейчас хотелось съесть?
— Соленый огурец, — твердо объявила Аленка.
— Нет, из сладкого.
— Холодок.
— На такую мелочь мы размениваться не будем.
— Мишку на севере.
— Выше! Редкостнее! — Алексей зажмурил глаза и повел взад и вперед растопыренными пальцами. — Я вижу кремовое и розовое с цукатами…
— Помадка! — взвизгнула Аленка.
— Значит, я так понимаю, что ты желаешь помадку?
— Да, да, помадку!
— Вейте, ветры, греми, гром, приди на помощь, колдовская сила! — Алексей произносил заклинания замогильным голосом, воздев руки к потолку. — Выдай сливочную помадку, — завершил он еле слышно. Потом опрокинулся на тахту и с усталым вздохом сообщил: — Колдовской дар уже здесь…
Взбудораженная Аленка озиралась по сторонам. Мара смотрела с веселым любопытством.