— Йозеф, в таком состоянии ты не можешь работать.
— Не беспокойся, все будет нормально. — Он глубоко затянулся и закашлялся.
— Отвык уже, — улыбнулся Бенедикт, но улыбка получилась такой, какой одаривают посетителей страховые агенты или с какой дикторы телевидения смотрят в телекамеру.
— Ничего, скоро опять привыкну, — пообещал Румл, как только справился с кашлем.
— Не понимаю, зачем тебе опять привыкать. Радуйся, что бросил. Я это пытался сделать по меньшей мере раз двадцать, и всякий раз не выдерживал.
— Что ты обо мне думаешь? Что я старая развалина и место мне на свалке?
— Знаешь, Йозеф, мне твои недомолвки надоели, скажи прямо: что случилось? В семье что-нибудь? Со здоровьем плохо? Разве можно работать в таком состоянии? Ведь у тебя руки трясутся как у старика!
— Это пройдет. Помнишь Вашека Верку? Руки у него всегда тряслись как с перепоя. Никто бы никогда не поверил, что он — пиротехник. Но он им был, и притом отличным. Как только он начинал работать со взрывными устройствами, руки у него сразу переставали трястись и становились как клещи…
— Йозеф, не заговаривай мне зубы. Что случилось?
— Страшно даже говорить об этом вслух.
— Что-нибудь с семьей?
Гумл утвердительно кивнул.
— С Марцелой?
— Нет, с Иваном.
— Неужели натворил что-нибудь похожее на то, что сын Мярека?
— Нет, конечно. Точно я еще не знаю, что с ним, но вчера он должен был возвратиться с отрядом студентов-альпинистов из Италии и…
— Не вернулся?
Гумл кивнул в ответ:
— Они на час остановились в Линце. Он вместе с каким-то парнем из их группы пошел пройтись по городу и к указанному времени не вернулся. Группа уехала без них. Но ведь если бы они хотели эмигрировать, то забрали бы свои вещи, а так — все осталось в автобусе!
— Пока ничего страшного не нахожу. По-видимому, они просто опоздали к отъезду. Когда ты об этом узнал?
— Вчера вечером, когда звонил домой. Марцела рассказала.
— Почему же ты к ней не поехал?
— Я сначала хотел, но потом решил, что буду там абсолютно бесполезен.
— Как, впрочем, и тут.
— Не говори глупостей! Этот подземный сейф я сам открою, понимаешь, только я, я никто другой! Я загадал, что если мне удастся открыть этот сейф дьявола, то с Иваном все будет в порядке и он вернется домой.
— Опомнись, Йозеф! Тебе ведь не двадцать лет, чтобы давать такие глупые обеты. Они больше к лицу двадцатилетним влюбленным, чем саперам. К добру это не приведет.
— Индржих, если ты еще считаешь меня другом, дай возможность довести дело до конца. Мне необходимо убедиться в том, что и в таком состоянии я кое-чего стою…
— Знаешь, Йозеф, проверять свои способности в такой обстановке — слишком большой риск. Это может привести к тому, что результата ты уже не узнаешь.