— Почему?
— Ты мне дашь сказать? Никто не знает, как это происходит, даже теоретически это невозможно. Это не представляет даже научной ценности. Перемещение во времени — просто необычный продукт исследования нуль-гравитации, поэтому оно и засекречено.
— Черт возьми, но ведь нуль-гравитация рассекречена.
— Ну и что с того? Если бы перемещению во времени нашлось коммерческое применение, его бы тоже рассекретили. А теперь — заткнись.
Не то, чтобы я его послушался, однако, перескажу все без моих Реплик.
Когда Чак учился на последнем курсе Колорадского университета, он подрабатывал на должности лаборанта. Сначала он работал в лаборатории, занимавшейся низкими температурами, но потом университет занялся разработкой выводов Эдинбургской теории поля и выстроил в горах большую физическую лабораторию. Шефом Чака был профессор Твишелл — доктор Хьюберт Твишелл, он упустил Нобелевскую премию и поэтому остервенел.
— Твиш решил посмотреть, что будет, если попробовать поляризовать гравитационное поле. Ничего особенного не случило, Насмотревшись вдоволь, он отошел к компьютеру, обработать результаты опыта. Компьютер видал такое, отчего у Твиша глаза на лоб вылезли. Мне он, естественно, ничего не показывал. Потом он положил в камеру два серебряных доллара — тогда они были еще в ходу — и велел мне пометить их. Затем нажал кнопку и доллары исчезли.
— Конечно, это было свинство с его стороны, продолжал Чак, — выкидывать такие фокусы на глазах у парнишки, которому такие деньги доставались тяжким трудом. Но он казался довольным, я, впрочем, тоже — ведь мне платили повременно.
Спустя неделю одно из колесиков[33] прикатилось назад. Только одно. Но еще раньше случилось вот что — шеф ушел домой, а я прибирался в лаборатории и вдруг обнаружил в испытательной камере морскую свинку. Ни у нас в лаборатории, ни поблизости никакой живности не водилось. Я сгреб ее и понес биологам, они пересчитали свой зверинец, но дефицита не обнаружили. Я взял зверушку домой и вскоре мы очень подружились.
После того как доллар вернулся к Твишу, он начал так пахать, что забывал бриться. Однажды он затребовал от биологов двух морских свинок. Одна из них показалась мне ужасно знакомой, но разглядеть ее по-хорошему я не успел — Твиш нажал кнопку и обе они исчезли.
Через десять дней одна из них — та, что не походила на мою, — вернулась к вящей радости Твиша. Потом из департамента безопасности явился один хмырь, типичный полковник, хоть и назвал себя профессором ботаники. Военный до мозга костей… и Твиш ничего не мог с ним поделать. Так вот, этот полковник живо посадил нас под колпак — установил режим секретности, дал всем по “статусу”, взял подписки о лояльности. Похоже, он возомнил, будто напал на величайшее стратегическое открытие со времен Цезаря. Он думал, что с помощью установки Твиша можно будет выигрывать проигранные сражения, побеждать врага за день до битвы. А противник так и не поймет, в чем же дело. Конечно, он был псих, с головы до ног… и светилом стратегии он не стал, как ни пыжился. А секретность, насколько я знаю, так и осталась. По крайней мере открытых материалов я не видел.