Необычность эта пугала его, хотя он почувствовал блаженное облегчение уже оттого, что мог безжизненно вытянуть по бокам расслабленные крылья. Но отдых был недолог. То, что он отыскал, жутко кренилось и качалось из стороны в сторону, и волны беспрестанно смыкались над ним. Белощек пробыл тут всего лишь несколько секунд, когда навстречу ему стремительно ринулась белая стена ревущей воды, и, чтобы она его не захлестнула, ему снова пришлось подняться в воздух. Едва он поднялся, как ветер подхватил его и понес с такой быстротой, что Белощек чуть не потерял в белом тумане этот странный плавучий остров; не сразу он сумел повернуть назад и устремиться к нему. И опять боль вонзилась в усталые грудные мышцы, и опять, когда уже последние силы покидали его, он опустился на тот остров.
Так повторялось множество раз в эту темную, непогожую ночь. И, опускаясь на корабль, Белощек всякий раз успевал урвать для отдыха всего лишь несколько мгновений, пока новая волна не сгоняла его.
Начало светать, и тьма сменилась бледным серым светом, просачивавшимся сквозь нависшую над океаном клубящуюся завесу брызг. Тогда-то Белощек и обнаружил укрытие с подветренной стороны трубы, где ни вода, ни ветер не могли настигнуть его и где он смог наконец дать покой своим истерзанным крыльям. Там его часа через два и увидал старший метеоролог Чак Лейн.
Ветер, почти не ослабевая, свирепствовал весь день и всю ночь. Белощек немного отдохнул, но боль усталости сменилась острыми муками голода, попросту переместилась из одной части изможденного тела в другую.
На следующий день ветер постепенно утих, белая пена исчезла и под темным, низким, затянутым тяжелыми тучами небом открылся горизонт. Корабль все еще отчаянно качало, но волны уже были не так круты и к полудню лишь изредка перехлестывали через борт. Корабль пробудился к жизни. Показались люди и деловито засновали по палубе: никогда еще Белощек не видел людей так близко. Он питал к ним инстинктивное недоверие и страх и, взлетев на площадку у верхушки мачты, неуклюже примостился там, хотя и непрочно, и сидел, испуганный доносившимися снизу голосами и теми вензелями, которые отчаянно описывала в небе мачта.
День тянулся нескончаемо долго. Муки голода улеглись, и Белощека сковала томительная усталость. Когда окончательно прояснилось, вокруг корабля появились новые птицы. Это были крупные птицы с огромными крыльями: буревестники и глупыши, которым ураган не мог причинить никакого вреда: птицы эти созданы для жизни в открытом море, вдали от спасительных убежищ земли. Они добывают корм в скоплениях крошечных морских животных, которые составляют планктон, это сокровище пастбищ, раскинувшихся на поверхности океана. Без малейших Усилий парят они на распростертых крыльях, держась в воздухе не силой собственных мышц, а силой восходящих воздушных течений, образованных кривизною волн, и если море бушует и на воду нельзя опуститься, то способны даже вздремнуть во время полета и могут летать так без сна и передышки много дней.