Трактир «Святой Агнец» на Кордвейнер стрит был практически пуст, учитывая время суток и температуру на улице. Двое пожилых мужчин ужинали в углу, но за долгие годы постоянного общения они настолько узнали друг друга, что больше уже не утруждали себя разговорами. В стороне от них расположился молодой фермер, приехавший в город продать свой товар, — вот и все посетители.
Снаружи почти пустая полуденная улица была наполнена отвратительными запахами гниющих отбросов и грязью, потому что в последнее время не прилагалось никаких усилий, чтобы ее очистить. Стояло лето 1528 года, и волна сильной жары принесла на своем гребне страшную эпидемию потницы. Зная, что любой человек может проснуться утром практически здоровым, а к вечеру умереть от этой болезни — так быстро и неудержимо возникали симптомы, — многие горожане покинули Лондон, а тс, кто не смог, сидели по домам.
Король поспешил из Гринвича в Уолтхэм, а Анна Болейн уехала к отцу в Хевер. У нее было гораздо больше причин для испуга, чем у многих других, так как один из ее личных слуг заразился этой болезнью. Кардинал Уолси покинул Йорк Хаус и переехал в Мор, а герцог Норфолк уехал в замок Кеннингхолл. Фрэнсис Вестон, видя, как двор разбредается и покидает Лондон, решил, что и ему целесообразнее уехать в поместье Саттон.
Но были и такие, кто не смог сбежать вовремя. Сэр Уильям Комптон и сэр Эдвард Пойнтц, старые уважаемые друзья короля, умерли, а Уильям Карей — муж сводной сестры Анны Болейн — именно в этот момент прощался с жизнью. А в Мрачном доме рядом со «Святым Агнцем» в темной комнате лежал в одиночестве Захарий Говард, завернувшись во все одеяла, что он только смог отыскать, испуская пот из каждой частички своего тела. Его темные волосы, обычно такие пышные, сейчас сбились и прилипли к голове, а его глаза в изнеможении были закрыты. Но все-таки прежде, чем он был вынужден слечь в постель, он приготовил огромный кувшин сладко пахнущей жидкости по рецепту, которому его научила мать. Единственное, чего он не смог положить туда, были свежие листья малины, но он заменил их медом, розами и наперстянкой.
Теперь он лежал в лихорадке, постоянно потягивая напиток и вспоминая, как его мать ходила бесстрашно среди больных и умирающих, вливая им в рот свою травяную настойку, когда потница охватила их маленькую деревню в Норфолке. Он знал, что должен продолжать пить и пить. Знал, что, даже если его рука едва сможет поднять кувшин, он не должен допустить обезвоживание организма, так как это грозило неминуемой гибелью.
Весь тот день он боролся за жизнь, хотя в какой-то момент настолько ослаб, что потерял сознание и его рука, протянувшаяся за питьем, соскользнула на край кровати. И в этот момент к нему пришла мать.