Джо достала из сумочки ярко раскрашенную открытку с безобразными рисунками. На них была Джо, нарисованная плохонькими фломастерами, каждый из шести маленьких портретов уродовал ее по-своему, не так, как другие: на одном у нее был вытянутый нос, на другом — чудовищно разбухшие бедра. Нечто вроде рождественской открытки, выполненной инвалидами. Я перевел взгляд на Джо и увидел, как потеплели ее глаза. Мне стало неловко — как же мало надо кому-то для радости. Она сунула открытку в сумку и выпила еще пива.
— Знаешь, может быть, и мне нужно почаще бывать с людьми. Я днями сижу за столом и смотрю на цифры, живу среди каких-то абстракций. Иногда сутками ни с кем не разговариваю. Единственный человек, с кем случалось переброситься парой фраз, покончил с собой. Так что похвастать нечем. Чего бы я хотел… Послушай, как думаешь, может, мне взяться за Рэя? Могу брать его по воскресеньям. У меня воскресенье совершенно пустой день. Чаще всего провожу на работе. Ты не против?
— Отличная мысль! После того как вы сходили в кино, он позвонил мне и спросил о том же самом. Ты мог бы даже стать его наставником. Ты нравишься ему, Чарли. А Рэй в людях хорошо разбирается. Не будь к себе слишком придирчив. Ты еще не безнадежен. В тебе еще есть огонь. Я умею распознавать тех, кто продался Сити без остатка. Ко мне приходят, просят. Кого-то подталкивают к этому друзья, кого-то партнеры, они притаскиваются нехотя, нервничают, отводят глаза, когда я знакомлю их с детьми. Люди пропадают в числах, в символах достатка, в безудержном стремлении к успеху. Я никогда не допущу, чтобы с ребенком работал человек, потерявший душу. А из тебя получится отличный наставник. Послушай, нам пора.
Она настояла на том, чтобы заплатить за себя, и мы вышли на улицу, ярко освещенную неоновыми лампами. Начавшийся дождик смазывал их резкость, приглаживал волосы Джо и холодил мою руку, лежавшую на ее плечах. Пройдя по Хэнбери-стрит, мы свернули налево, к растянувшимся в ряд внушительным старинным зданиям. То, где проходила вечеринка, было в самом конце. Дверь оказалась не заперта, и мы проникли в спертое нутро дома. Люди сидели на деревянных ступеньках, лежали, завернувшись во что-то, на диване, смотрели телевизор с выключенным звуком. В кухне, в задней части дома, несколько человек курили, рассевшись вокруг большого дубового стола.
— Привет, Джо. Добро пожаловать. Рад, что пришла. — Высокий парень с темной бородкой поднялся из-за стола и, обняв мою спутницу, оторвал ее от пола.
Я огляделся и увидел через стеклянную дверь сад, представлявший собой, по сути, огромную, растянувшуюся ярдов на двадцать и терявшуюся в темноте оранжерею.