— Умница. — Он вперил в нее взгляд. — Но я уверен, тебя ничто не остановит.
Чем сильнее сопротивлялся Марк, тем любопытнее становилась Бет.
— Ничто.
Расправив плечи, он одарил ее самым свирепым своим взглядом. С Бет бесполезно миндальничать.
— Если ты дашь мне несколько минут, я выясню, удастся ли мне найти палку, которую ты воткнешь в эту незаживающую рану.
— Меня больше интересует, почему появилась эта незаживающая рана.
«Потому что моя мать — кошмарный человек!»
— Семейные проблемы, Бет, обычное дело. Я уверен, и у тебя неидеальные отношения с родителями.
Он снова увидел ее затравленный взгляд, уже не в первый раз.
— Совсем неидеальные. Я так часто их разочаровывала. Но я по-прежнему с ними вижусь. Что случилось с Джанис?
— Ты не помнишь? Как, по-твоему, она живет?
Она наклонила голову, не в силах выдерживать напор Марка. Сейчас он меньше всего хотел ей потворствовать.
— Я всегда думала, что это связано с тем, что она потеряла мужа, — произнесла Бет. — Это… разрушило ее.
Он уставился на нее:
— Довольно точное описание.
Бет нахмурилась, перестав увлажнять кожу косатки. Когда Бет заговорила, ее зубы стучали от холода.
— Я помню, как она придиралась к тебе. И ко мне. Я помню, как тяжело ты работал в кафе, учась в школе, чтобы ее порадовать. Но она едва ли обращала на это внимание.
Его сердце так громко колотилось, что звук можно было услышать через гидрокостюм. Марк скрестил руки на груди:
— Что ты помнишь о ее внешнем виде и характере?
Бет нахмурилась сильнее:
— Хм, она была высокой, стройной… Вообще-то очень худой и опустошенной.
Марк пристально смотрел на нее. Она только что уличила Джанис. И она еще не видела ее нынешнего состояния.
— Извини, — прошептала Бет, будто наконец поняла, что топчет его хрупкие чувства.
— Не извиняйся. Ты довольно проницательна. После того как мы… расстались, она стала еще невыносимее. Упрямее. Злее. Чем больше я старался ей угодить, тем меньше она радовалась. Ее кидало между припадками злости и состояниями опустошенности.
Бет с трудом сглотнула и внимательно взглянула на Марка.
— После смерти моего отца она выпала из реальности. Стало еще хуже, когда она перестала помнить, что нужно поесть или закрыть дом, покормить кота, которого пришлось отдать соседям, живущим через дорогу.
От сильного стыда у Бет сдавило горло.
— Мне понадобилось еще два года, прежде чем я узнал, что она подсела на таблетки, — сказал он, в ярости окуная полотенце в воду. — Она начала принимать их после смерти моего отца.
Земля покачнулась под ногами Бет, и это не имело никакого отношения к передвинувшейся косатке, которая оглушительно выдохнула через дыхало.