— Что ты собираешься предпринять? — с подозрением спросил Ваденшё.
— Дайте мне разработать сценарий, — ответил Нюстрём. — Полагаю, мы просто-напросто аккуратно объясним ему, как он должен действовать, если не хочет, чтобы его карьера резко оборвалась.
— Серьезную проблему представляет третья часть, — сказал Гульберг. — Полиция ведь обнаружила расследование Бьёрка не собственноручно… она получила его от какого-то журналиста. А СМИ, как вы все понимаете, в нашем случае — это проблема. «Миллениум».
Нюстрём открыл свой блокнот.
— Микаэль Блумквист, — произнес он.
Все сидевшие за столом слышали о деле крупного афериста Ханса Эрика Веннерстрёма, и имя Микаэля Блумквиста было им знакомо.
— Даг Свенссон — журналист, которого убили, работал в «Миллениуме». Он собирал материал о траффикинге и в результате вышел на Залаченко. Труп Свенссона обнаружил именно Микаэль Блумквист. Кроме того, он знаком с Лисбет Саландер и все время верил в ее невиновность.
— Откуда, черт возьми, он может знать дочь Залаченко… это кажется слишком невероятной случайностью.
— Мы не думаем, что это случайность, — сказал Ваденшё. — А считаем, что Саландер является чем-то вроде связующего звена между всеми ними. Каким именно образом, нам пока неясно, но это единственное разумное предположение.
Гульберг молча начертил у себя в блокноте несколько концентрических окружностей, потом наконец поднял взгляд.
— Мне необходимо немного над этим поразмыслить. Пойду прогуляюсь. Встретимся снова через час.
Прогулка заняла у Гульберга не час, как он оговорил, а почти четыре часа. Погуляв минут десять, он нашел кафе, где подавали кофе во множестве самых невероятных видов, заказал чашку самого обычного черного кофе и уселся за угловой столик возле входа. Он напряженно думал, пытаясь разобраться в разных аспектах проблемы, и периодически записывал отдельные слова в ежедневник.
Через полтора часа у него начал вырисовываться план.
Назвать хорошим план было нельзя, но, перебрав все возможности, Гульберг пришел к выводу, что проблема требует принятия решительных мер.
Людские ресурсы, к счастью, имелись, и план был выполним.
Гульберг поднялся, нашел телефон-автомат и позвонил Ваденшё.
— Нам придется еще немного отложить встречу, — сообщил он. — Мне необходимо сделать одно дело. Мы можем собраться в четырнадцать ноль-ноль?
Затем Гульберг дошел до площади Стуреплан и остановил такси. Вообще-то скудная пенсия госслужащего не позволяла ему так роскошествовать, но, с другой стороны, он пребывал в том возрасте, когда уже не имело смысла копить деньги на какие-нибудь безумства. Шоферу он назвал адрес в районе Бромма.