ВоронкА (Филиппенков) - страница 45

Беседу прервал какой-то звук наподобие шороха в нескольких десятках метрах от них. Глянув друг на друга заинтересованными взглядами, они перевели их в ту сторону, откуда слышалось шуршание.

— Видимо, кто-то еще остался жив, — шепотом сказал Франсуа, заползая на верх воронки и чуть высунув голову для ориентира.

— А кто это может быть? — словно пряча шею в ворот, прошептал Вернер.

— Не знаю, или немцы, или французы, или — на крайний случай — крысы.

— Крысы? — с выпученными глазами спросил Вернер, резко дернувшись от противных судорог. — Они же такие страшные, противные.

— Зато вкусные, — с ухмылкой прошептал Франсуа.

— А мы на них сначала капканы ставили, но они из них вырываются. А потом просто дубинками их убивали и всё, но есть их… это кошмар!

Ночная тишина прервалась пулеметным огнем, и поле боя частично осветилось. Мало что было видно, ничего было не разобрать, но в пятнадцати метрах от Вернера и Франсуа упала чья-то фигура, с резким стоном и захлебыванием. В воздух взмыла осветительная ракета, и поле предстало в самом своем жутком виде. Земля была пропитана кровью дневной атаки, тела лежали подле друг друга. Франсуа смотрел вдаль, наблюдая за ситуацией вокруг, и когда ракета погасла, повернулся:

— Вот что происходит, когда солдат теряет терпение, — с яростью сказал он.

— Что, что там? — вертя головой, спросил Вернер.

— Такой же, как мы. Именно такая участь ждет нас, если мы отсюда выйдем, черт, — Франсуа со злостью бросил пистолет в другой конец воронки.

— Но кто в него стрелял, вдруг свои же? — спросил Вернер.

— А это уже никого не волнует. Возможно, это раненый ползет обратно, возможно, такой же, как мы, засевший в воронке при атаке, но нервы его не выдержали. А, не дай бог, это вражеская атака в ночи, и единственный выход — это стрелять на поражение, для собственной же безопасности. День и ночь действуют пулеметные расчеты, солдаты отдыхают, а пулеметчики сменяют друг друга. Судя по звуку, стрелял ваш, немецкий пулемет.

Люди в очередной раз принесли жертву богу войны. Они всегда гибли на войне за королей или правителей, которых они и в глаза не видели. Для Вернера армия представлялась довольно странным институтом. Он не мог связать все ниточки непонятных мыслей в своей голове. Человек, бегущий на пулемет, знает ради чего он бежит? ради родины? ради близких? А может, ради Хайнца? но если бы не амбиции нескольких государственных лидеров, то и не пришлось бы умирать вообще. За что нам воевать? За тех, кто когда-то унижал и избивал тебя в университете, но испугался теперь отдать свой долг? романтическая душа этот Вернер: все должно быть хорошо, все должны быть добрыми, отзывчивыми, вечно помогать друг другу. Но только здесь, на войне он стал понимать всю правду этого мира. Там, в Йене люди живут, не зная о событиях, происходящих здесь. Конечно, кроме тех, кто интересуется газетами или ходит смотреть последние события в кино, под громкую речь человека сзади зрительного зала, который озвучивает последние мировые события, сопровождая это все картинкой на экране: «Сегодня немецкая армия заняла Шарлеруа», «Британская армия потеряла около девятнадцати тысяч человек за первый день боев на Сомме, это небольшая победа для Германии в этой войне». Разве мог Хайнц, охмуряя девушек с мужеством в душе, знать, что настоящие мужчины Германии сейчас здесь, на фронте, а он просто трус, раз не вызвался добровольцем. Или дураки те, кто идут на фронт? Их могут убить сегодня, завтра, и лежи ты в земле, никого не будет волновать твоя смелость, и всем будет наплевать, почему ты пошел сюда. Что лучше? отсидеться на гражданке, жить обычной жизнью, попивая пиво в пабе, или делить один окоп со своими братьями по оружию и вшами, ожидая каждую секунду снаряд в свою сторону? каждый из вариантов имеет плюсы и минусы, и грань этого выбора очень острая: выбрав не то, можно очень пожалеть, а ценой выбора будет жизнь. Сколько солдат возвращается домой без ног, без рук, с изуродованными лицами, с искалеченными судьбами — а ведь каждый из них хотел вернуться домой живым. Каждый солдат, идущий на войну, надеется, что он выживет. Каждый. Война не терпит героев, выскочек. Все эти выскочки первыми отправляются домой в сопровождении почетного караула, и путь их завершается маленьким клочком земли в каком-то неизвестном городе, с крошечным букетом и эпитафией. Здесь важно только одно: быть сдержанным, осознавать всю ситуацию и действовать с ясной головой. Возвращаясь домой с фронта, только ты будешь знать войну, только ты будешь слышать до конца своих дней эти стоны, эти крики раненых, эти имена убитых, которые будут уходить все дальше и дальше в историю. Только ты будешь слышать разрывы снарядов и сигналы людей, предупреждающих о них. Все это будет постепенно утихать в твоем сознании из года в год, но никогда не забудется. Твоя память и твой слух — словно ракушка, навсегда запомнившая море, которое заменят боль и стоны. Оставаясь в одиночестве, ты всегда мысленно будешь возвращаться в то время. И умирая стариком в теплой постели, ты будешь уносить с собой часть истории, имена, судьбы. Война — это не только разрывы и смерть, это и должное понимание между людьми, поддержка до конца своих дней, и не важно, откуда ты вытаскиваешь друга, — из траншеи перед атакой или из финансовых долгов. Хайнц всего этого не знал: для него показателем было выпить в пабе, надеть красивую рубашку и пройтись красивой походкой перед окружающими, показав им свое «Я», и они бы гордились им, гордились бы своим присутствием рядом с таким человеком, для них он был героем. А тот, кто видел лицо самой смерти, уйдет в конце тихо, чуть закрыв за собой дверь, и никто и никогда не узнает, что этот мир покинул какой-то солдат, который спас когда-то много жизней, который видел самое дно жизни, был на самом ее краю. Был там, где бродит сама госпожа смерть, забирая с собой судьбы в черную бездну, где все пропадают навсегда. Она забирает их молодыми, красивыми, полными надежд. Так что же легче выбрать? Мокрые и грязные окопы — или продолжать жить, не зная проблем, но зная одно: что жизнь будет долгая и по большей части счастливая? Здесь, наверное, каждый для себя сделает выбор сам.