– Ты знаешь меня? – и оранжевые губы, мертвые и сухие, движутся, они шепчут: – Нет, – но он продолжает всматриваться и спрашивать: – Ты знала меня? – и его слова гудят в воздухе, пока она снова не отвечает «нет»; и тогда человек отходит.
Он спрашивает еще двоих: древнего старика с часами, встроенными в левое запястье, и черного карлика с рогами, копытами и козлиным хвостом. Но оба отвечают «нет» и безмолвно идут за ним из этого громадного зала в следующий, где под камнем лежат другие и, сами не зная того, ждут, когда он призовет их в канун своего Тысячелетия.
Человек ведет их – ведет мертвых, которых поднял и которым повелел двигаться, и те следуют за ним. За ним – через галереи и залы, по широким прямым лестницам и по винтовым- узким, по переходами коридорам, и, наконец, приходят в Великий Зал Дома Мертвых, туда, где его Хозяин устраивает прием.
Он сидит на троне из черного полированного камня, а справа и слева – металлические чаши с огнем. На каждой из двухсот колонн, выстроившихся в его высоком Зале, горит и трепещет факел, и пронизанный искрами дым свивается в кольца и клубами поднимается вверх, сливаясь со струящимся облаком, скрывающим потолок.
Он неподвижен, но смотрит на человека, идущего к нему через Зал, и на пять тысяч мертвых за ним, и глаза его – как красные огни, не колеблемые ветром.
Человек падает ниц, простираясь у его ног, застывает, не поднимая головы, пока не слышит голос:
– Ты можешь приветствовать меня и подняться, – каждое слово – резкий гортанный лай.
– Привет тебе, Анубис, Хозяин Дома Мертвых! – произносит человек и встает.
Анубис слегка наклоняет свою черную морду, клыки его – две белые молнии. Красная молния, – его язык, – вылетает вперед и возвращается в пасть. Затем он встает, и тени скользят вниз по голому, похожему на человеческое телу.
Он поднимает левую руку, и жужжание вливается в зал и разносит его слова сквозь трепещущий свет и дым:
– Вы, мертвые, – говорит он, – сегодня ночью вы будете развлекаться для моего удовольствия. Пища и вино будут проходить меж ваших мертвых губ, но вы не почувствуете их вкуса. Ваши мертвые желудки удержат их внутри, пока ваши мертвые ноги будут танцевать. Ваши мертвые уста будут говорить слова, не имеющие для вас смысла, и вы будете обнимать друг друга без удовольствия. Вы будете петь для меня, если я захочу. Вы ляжете обратно, когда я пожелаю. Он поднимает правую руку.
– Да начнется пир, – говорит он и сдвигает ладони. Тогда между колоннами появляются столы, уставленные яствами и напитками, и в воздухе, возникает музыка. Мертвые движутся, повинуясь ему.