«Слова неправильные, — подумала она, — борода неправильная, и сам он неправильный».
— Муж с фонарем! — шипел он сквозь бутерброд. — Муж — это же я! Какой это там муж ищет какого там кота, если кота у нас нет, и муж твой — это я? И мама, ну какая мама, зайчик дурной дурацкий, мама в Набережных Челнах, где же еще маме нашей быть?
«Ну, этот муж получше того, — подумала она, — этот хоть не ругается, что я кота выпустила. Но все равно: чужой человек, абсолютно. И майонез этот, тьфу, неужели ему не противно».
Муж помыл руки в кухонном умывальнике, щедро полив их средством для чистки посуды, закрыл наглухо входные двери, съел еще один бутерброд с майонезом, немного пожурил ее за то, что она уже третий раз за неделю не приготовила никакого ужина, пора уже и учиться чему-то, а то сидит днями дома, он-то, конечно, понимает, что работа так сразу не ищется, но надо уже как-то шевелиться, три месяца уже дома сидит, ну, даже стыдно. Потом муж долго сёрбал горячий чай, неприятно втягивая воздух, принял душ и пошел спать, потащив ее за собой. Она послушно шла за ним по ступеням вверх. «Вот и спальня, — подумала она, — теперь нам с ним там спать, раз муж».
Но муж не хотел спать с ней в общепринятом смысле.
— Ты такая холодная! — сказал он. — Даже дотрагиваться до тебя неприятно. Зачем так долго сидела на крыльце?
— Кот. Я выпустила кота, — тихо отозвалась она.
— У нас нет кота и никогда не было, — сонно пробормотал муж. — Наверное, ты выпустила его еще когда-нибудь в прошлой жизни, еще до рождения — вот у нас его и нету поэтому…
Она не могла заснуть, это понятно. Муж отрубился очень быстро, захрапел, разметался по простыне. За окном послышалось какое-то шебуршание, она поднялась, тихо-тихо, стараясь не скрипеть половицами, подошла к окну и посмотрела вниз. Там, у забора, в прозрачном морозном воздухе будто бы висели две фигуры — это были изначальный муж и мама. В руках у мамы был котик.
— Поймали? — спросила она одними губами.
Мама триумфально подняла котика на вытянутых руках и улыбнулась. Котик выглядел крайне недовольно, мордочка у него была сморщенная, как у старой обезьянки.
Мама и изначальный муж показали знаками: впусти нас, открой дверь. Но она показала им в ответ — тоже знаками: я не могу вас пустить, дома муж, он спит здесь со мной, ничего не выйдет, он не поймет, если я открою дверь и буду кого-нибудь впускать в дом, я не смогу ничего ему объяснить.
Но это же ты выпустила кота, ты же сама виновата, знаками показали муж и мама, поэтому ты сама должна расхлебывать все это дерьмо, спускайся уж давай, открывай. И посветили фонарем прямо ей в лицо.