- Блэр. Эрик Блэр , - представился незнакомец, на которого "отповедь" Майкла Гринвуда, по-видимому, произвела кое-какое и не сказать, чтобы слабое, впечатление. - Корреспондент.
- О, так мы с вами коллеги? - Как бы удивившись, поднял бровь Степан. - Я Майкл Мэтью Гринвуд. - Он хотел было добавить еще про номерного баронета, но не стал, решив, что столь тонкие проявления британского юмора могут быть не совсем правильно восприняты возможными свидетелями разговора. Особенно из числа заинтересованных лиц, которых здесь должно быть в изрядном количестве. - И тоже, представьте, зарабатываю на жизнь пером и ремингтоном.
По изменившемуся выражению лица Блэра-Оруэлла, Матвеев догадался, что пользуется некоторой известностью в самых неожиданных слоях британского общества. А еженедельные гринвудовские колонки в "Дэйли мейл" не проходят незамеченными даже для оппонентов лорда Ротермира, к растущей армии которых, несомненно, принадлежал и его визави.
- Коллега, вашей миной можно сквасить целую цистерну с молоком! - Усмехнулся Матвеев, вполне оценив выражение лица своего визави, все еще не нашедшего, что ответить Гринвуду.
- Просто я удивлён, господин Гринвуд, что встретил в революционной Барселоне не просто соотечественника, а репортера одной из самых реакционных британских газет. Впрочем, судя по вашим статьям, человек вы неординарно мыслящий, пусть и стоящий на неприемлемой для меня политической платформе.
- А вы, господин Блэр, кажется, независимый лейборист? - Прищурился Матвеев. - Находитесь так сказать на полпути от "розового" к "красному"? Впрочем, не люблю ни того, ни другого. - Вспышка бешенства миновала, ее сменило холодное презрение и, пожалуй, раздражение на самого себя. - От первого у меня оскомина и изжога, а от второго я боюсь потерять голову... - Степана, что называется, несло, но с другой стороны, и "наступать на горло собственной песне" было ни к чему. Как источник информации, Оруэлл особого интереса не представлял. Обычный корреспондент обывательской газеты, и даже принадлежность к Независимой Лейбористской партии, которая вот-вот грозила объединиться с Компартией Великобритании , не добавляла собеседнику особой ценности. Не являлся Степан и поклонником будущего творчества писателя Оруэлла, отнесённого им по здравому размышлению к агитационной разновидности литературы. Перепевы Замятина в "Скотном дворе", некие достоинства которого можно отнести исключительно к искусству переводчика, примитив и прямолинейность "1984" - ничего, что затронуло бы какие-то струны в его душе. Прочёл, как и подобает образованному человеку, где-то даже интеллигенту - "самому-то не смешно?" - составил нелестное мнение, и на этом - всё.