Третья жена хватала Деда за руки и рыдала в голос. Вторая жена бегала от него по комнатам и выкрикивала: «Радоваться должен, уважаемый человек женится, а то кому она нужна, незаконная дочь». У Деда стучали, как кости, вставные челюсти, и вместо слов выходило рычанье.
Лали с мужем не было в Сухуми почти неделю. Дед слег, перестал есть, и Третья жена, не отходившая от его постели, видела, как слезы, набухнув, скатываются по его лицу. Дед, однако, поднялся, когда молодожены вернулись в город. Он натянул до колен скрипучие выходные сапоги. Вторая жена осмотрела его, бледного, в черном костюме, и сказала: «Вырядился, как для гроба». Она сопровождала Деда в новый дом Лали.
Вторая жена вертела головой, как канарейка, когда Дед разговаривал с начальником КГБ. Она осматривала богатство вокруг и восхищалась. Все знали, что чекисты, как и милиционеры, имеют доступ к вещам арестованных. А в этом доме жил потомственный чекист.
Вторая жена плохо понимала Лалиного мужа. Его манеру недоговаривать предложения. Однако все, что произошло в доме Лали, известно от нее.
По словам Второй жены, Дед был неправ, пытаясь угрожать начальнику КГБ. Мол, Лали нет восемнадцати, под суд пойдешь. Не тот человек Лалин муж, чтоб испугаться. Он ухмыльнулся вначале и сказал, что сам засадит Деда в тюрьму, когда пожелает. Что ему известно о частном кабинете в доме со шпилем, уж не говоря о братьях, предателях Родины.
— Нет Маргариты, — повторял он Деду, — никто тебя не спасет.
Однако Дед заупрямился и не уступал. Вечно его губило это упрямство. Сказал же человек, что женится, чего же еще? И Лалин муж рассвирепел. Его глаза вылезли из орбит — не понять было, на кого он смотрел. Он заговорил о каком-то корабле, о женщинах, арестованных в Батуми. Вторая жена ловила каждое слово, но ничего не понимала.
— Князья, интеллигенция паршивая, — говорил Лалин муж, — женщин вперед, только бабы и спаслись. Если бы Мэлор сказал, чей ты сын… Если бы Мэлор и Маргарита… Не сидел бы ты сейчас здесь…
— Я видел, — перебил его Дед, — корабль утонул.
— Со мной споришь? — возмутился начальник КГБ. — Их этапом, в товарняке. Пятнадцать лет в Тбилиси, у Мэлора, без права переписки. Она там и умерла, когда ты рядом сидел. В то самое время, когда ты. Этажом ниже.
Дед помолчал.
— Врешь ты все, — спокойно, как ребенку, сказал Дед. Почти ласково.
И тогда Лалин муж выхватил из ящика что-то маленькое и блестящее и метнул в сторону Деда. И это что-то покатилось по полированному столу. И Дед поймал неловкой рукой. Золотое зеркальце с рисунком на крышке. Витязь, разрывающий пасть тигра. Это было зеркальце княгини Арешидзе.