Потом мы не спеша поднимались от речки, перекидываясь ничего не значащими фразами, каждая думала о своем, заветном.
— А Антона ты как спровадила? Без членовредительства обошлось?
— Какого Антона? — равнодушно спросила Дарина, перехватывая поудобнее свою сторону корзины.
— Ну утром гость был. Ты еще меня отправила на охоту, чтоб без лишних ушей с ним поболтать.
— Ну что ты несешь, Ленута? Не было сегодня никого. Ты спозаранку сама силки проверять ускакала, даже не предупредила меня.
У меня волосы на голове начали шевелиться от подступающего страха. Я резко развернулась к подруге, отпустив свою часть ноши, схватила волчицу за грудки и заглянула в глаза. Дарина спокойно встретила мой взгляд, ее продолговатые зрачки послушно отразили мое встревоженное лицо.
— Был мужик. Антон звали. Здоровенная орясина. Ты его привечала, на тренировку со мной уговорила…
— Не было такого.
— Ты еще чихать начала, как только он в горницу вошел, — продолжала я, уже понимая, что ничегошеньки не добьюсь своими разговорами.
Дарина чихнула и покачала головой:
— Не помню…
Я зашипела и ринулась к дому, оставив сестрицу саму разбираться с чистым бельем.
Нет, ёжкин кот, я еще из ума не выжила! То есть, может, и выжила, но не настолько же! Точно мужика помню, и как в колено ему заехала, и как обманным выпадом раскрыться заставила. Вбежав во двор, я принялась метаться, высматривая в сгущающихся сумерках доказательства присутствия чужака.
Когда Дарина наконец вернулась домой, недовольно сопя и волоком таща тяжелую корзину, я ждала ее в горнице. С гордым видом я показала ей находку — витой пастуший кнут, найденный мной на том самом месте, где я его после баталии оставила.
— Теперь веришь?
— Ну и что? — махнула рукой сестрица. — Это наш кнут — с зимы в сараюшке валялся. Тебе-то на что?
— Это его вещь! — крикнула я. — Этого самого Антона. Он его с пояса сдергивал.
— Ты ошибаешься. — Сестрица продемонстрировала мне рукоять с клеймом дома Мареш. — Вот тебе и доказательство.
Я бушевала еще некоторое время, пытаясь вернуть своей сестрице память, перебирала чисто вымытые плошки, искала посуду, из которой наш гость трапезничал, даже опустилась на четвереньки в тщетной попытке рассмотреть или унюхать какие-то следы. Сестрица все это время восседала за столом, с равнодушным любопытством наблюдая мои метания.
— Угу, ты еще проверь, не пропало ли чего ценного. А то мало ли…
Совету, признанному глупым и к ситуации не относящимся, я все же последовала. Ёжкин кот! Уже через пару минут я поняла, что меня обокрали, причем подчистую. Аккуратный пристенный сундучок, в котором я сберегала все свидетельства своей прошлой забытой жизни, был пуст.