— Минуты через две выдала она и снова ткнула пальцем в фургон. Хм, а вот это мне уже что-то напоминает, все равно непонятно, но где-то что-то похожее…
— Ну ни хрена ж себе, — вдруг свесился сверху фургона Тирли. — Не может быть…
— Ты что, язык узнал? — спросил я.
— А то. Необразованный ты у нас, командир, — весело сказал радист. Я уже собирался звать Комара, чтоб сменил Тирли на фишке, но тут подал признаки жизни священник.
— Te dicere in Latina? Tu intelligere me?[11]
— Бляя, точно, латынь, — вырвалось у меня. — Что она сказала?
— Что-то про фургон, — проинформировал уже вернувшийся на место Тирли. — То ли под ним, то ли в нем, то ли часть фургона… Там такой многозначительный оборот. Да и меня, если честно, всего на несколько уроков хватило, точнее не меня, а мою супругу. Ей на ролевые игрища зачем-то понадобилось, вот и взялась учить… Я, из интереса, несколько глав и прочитал. Впрочем, шестой гораздо живее шпарит.
В глазах же у девчонки зажглись радостные огоньки, и она быстро закивала головой и опять задумалась, потом неуверенно ответила:
— Male… Loqui tardius… Subvectabulum… Sacculum… corio…[12]
— Sacculum de corio in in van? Tu eam? Vel velit pervenit?[13] — теперь священник выговаривал слова нарочито четко и медленно, хотя иногда было заметно, что паузы он делал не специально, а явно подбирая выражения. Я терпеливо ждал.
— Sic. Sacculum de corio, — повторила девушка. — Hoc modo… Ad me…[14]
И похлопала ладошкой по земле рядом с собой. Потом приподняла ладонь сантиметров на пятнадцать над землей, подержала так секунду, потом начала как бы очерчивать контуры чего-то небольшого. Опять начала говорить, запинаясь и постоянно подбирая слова:
— Parva… Corio… Hoc… Brunneis corio, — снова запнулась, потом вытащила из-под головы остатки своей куртки, распотрошив импровизированную подушку, и ткнула в нее пальцем, повторив: — Brunneis corio.[15]
— Nunc,[16] — сказал священник и повернулся ко мне. — Да, это латынь. Но какой-то очень специфический диалект. Я сам знаю этот язык постольку-поскольку, но вроде понимаем друг друга. Она просит притащить из этого фургона какую-то сумку. Коричневую кожаную сумку, примерно такого размера как она показала. И, наверное, имела в виду, что сумка такого же цвета, что и ее куртка.
— Хорошо, сейчас поищу, — кивнул я, поднимаясь на ноги. — Кстати, куртка у нее из кожи, только очень хорошо и тонко выделанной. Даже замша скорее. Спроси у нее, нет ли в этой сумке чего то опасного, а то она про нее спросила раньше, чем про своих соплеменников.
И пошел к задней части фургона, на всякий случай, вытаскивая из наплечной кобуры «Глок».