Она перевела взгляд вниз. Как большинство ирландских городов, Корк был построен где-то в начале Средних веков, если не раньше, но набережная была по-современному широкой, ее окаймляли двухэтажные дома желто-зеленого цвета. От окна к окну были натянуты бельевые веревки, и улица была украшена разноцветным бельем, издалека это можно было принять за флаги. В нижних этажах располагались магазины. Несколько прохожих неспешно прошли мимо. Она видела аптеку, магазин одежды, еще одну лавку сапожника и парикмахерскую. Из ее окна был виден дальний конец улицы, там за углом и находилась лавка, куда пошел Шон.
Что его задержало так надолго?
И когда Эль окончательно решила, что Шон попал в беду, он вдруг появился в конце улицы, направляясь к дому. Она облегченно перевела дыхание.
Он нес несколько пакетов с покупками. Все обошлось. Он купил еды, и его не поймали и не ранили. Она чуть не рассмеялась от радости, но радость была кратковременной.
Он шел не один.
Маленькая женщина в чепце на длинных, волнистых, темных волосах шла рядом с ним, и они о чем-то беседовали.
Мгновенно вспомнились картинки детства. Он был повесой, причем самым отъявленным, сравниться с ним мог бы только Клифф, но тот сбежал из дома в четырнадцать лет. Сколько раз она заставала его на конюшне с разными девицами. Вспомнила и прошлую ночь, его неуправляемую, дикую страсть. Он был заперт в тюрьме два года — и теперь любая легкомысленная девица, которая пристала к нему на улице, имеет шанс подцепить его.
Эль не надо было даже слышать, что девушка говорит и как это выглядит. Это не имело значения. Вот они остановились внизу, у входа в лавку сапожника, под окном, откуда смотрела Элеонора. Женщина была молода, с пышными формами, хорошенькая, она тараторила и непрерывно дотрагивалась до руки Шона. Элеонора безошибочно определила ее действия как прямые заигрывания и прекрасно понимала происходящее. Если он еще и не спал с этой девицей, то скоро это свершится.
Она вцепилась пальцами в подоконник, ей стало трудно дышать. Какое ей дело, она не имеет права ревновать. Надо вернуться домой, потом она выйдет за Синклера — в этот момент Эль действительно хотела этого, потому что мужчина, которого она так любила, превратился в незнакомца. Страдая от ревности, она отвернулась от окна, потому что парочка рассталась, внизу хлопнула дверь. Потом голос Шона раздался за дверью:
— Эль.
Она подошла к двери, помедлила, стараясь натянуть на лицо беспечную улыбку, и впустила его. У них не было будущего. Все, что их связывало, — дружба и прошлое — для него больше не имело значения. И надо это принимать спокойно.