На него внезапно навалилась слабость, заболела голова… Он опустил ноги на пол и подумал, что сходит с ума: он не узнал собственную квартиру. Пол был какой‑то подозрительно чистый…
«Вот здесь валялись мои носки, – подумал Геннадий, – а вон там должны были лежать мои штаны… А вот здесь много чего лежало… бутылки пустые… инструменты… CD-диски, коробка с обувью… Где все это?! Черт, меня ограбили!» – пронеслось у него в голове.
Он увидел отполированную дверцу шкафа. Почему он закрыт?.. Обычно он оставлял дверцу открытой… «Шмотки утащили?..» – Гена огляделся в поисках одежды и нашел ее аккуратно сложенной на стуле. На спинке стула ничего не висело, а ведь обычно из‑за горы сваленной на него одежды даже самого стула не было видно… «Хорошо, оставили хоть что‑то…» – подумал Геннадий.
И вдруг он услышал тихий свист – как в рассказе Артура Конан Дойля «Пестрая лента». Только в отличие от бедной девушки-героини он даже испугаться не успел. Тихий свист перешел в приятную мелодию. И из кухни выплыла румяная пожилая женщина в домашнем халате.
– Очнулся, касатик? Очень хорошо! А то я уже переживать начала…
– Ой! – стоявший голышом Гена еле успел прикрыться.
– Да чего я там не видела, касатик! – засмеялась пожилая дама. – Давай, приходи в себя! Я завтрак приготовила, иди скорее! – И она удалилась, шаркая тапочками.
Геннадия чуть удар не хватил.
«Господи, кто это?! Неужели я с ней провел ночь?! Она же старше меня лет на… она мне в матери годится! Нет, не может быть! Может, это «белочка»?» – с робкой надеждой подумал Геннадий и ущипнул себя за бок. Но мелодичное пение и шкворчание масла в сковороде, доносившиеся из кухни, наводили на невеселые мысли: это не «белочка» и не сон, а реальность.
У Гены пересохло во рту.
«Нет, не может быть… Где я мог ее подцепить?! На встрече ветеранов?! Я что, совсем ничего не соображал?.. Ох, надо было жениться, давно, на ком угодно, но… на молодой! Что же делать? Женщина, похоже, очень довольна… В матери мне годится… как же неудобно! Просто сквозь землю готов провалиться! Радует одно – она точно не забеременеет… Что я несу?!»
Геннадий трясущимися руками натянул одежду и мелкими шагами, как нашкодивший кот, отправился в кухню.
– Тут и продуктов‑то не было почти, – заметила женщина, – поэтому получилось, как в песне: «Я его слепила из того, что было, а потом – что было, то и полюбила!» Яичницу пожарила, сделала греночки, кофе сварила… Покушай, голубок!
Геннадий, побледнев, опустился на табуретку. Он не знал, как ему себя вести и что говорить. Состояние духа у него было крайне удрученное.