— Ух ты.
— Хочу сразу предупредить, — сказал он и страдальчески развел руками, — по протоколу все располагаются не по богатству, размеру земель или воинской мощи, а по титулам…
— Ну да, — согласился я, — почему Мезина должна быть лучше других?
Он не понял, потому проигнорировал и продолжал с той же настойчивой важностью:
— Потому вы, ваше высочество, в начале церемонии будете стоять рядом с сэрами Лаутгардом и Хольмстронгом. Они герцоги…
Я изумился:
— Уже?
Он ответил с поклоном:
— За преданность и особые заслуги ее величество пожаловали им обоим титул герцога.
— Круто, — сказал я. — А графу Табарду Вустерскому?
Он ответил с небольшой заминкой:
— Ему… возможно, позже. Не стоит забывать, что он был основным преследователем королевы, а на сторону королевы перешел только по вашему внушению… Так вот, ваше высочество, по рангу вы должны находиться с ними в одном ряду.
Я отмахнулся.
— Да пустяки. Могу даже сзади, я гусь не гордый.
— Нет-нет, — воскликнул он поспешно, — это было бы умаление вашего достоинства, а это недопустимо. Если вы и допускаете — но ее величество будут весьма ущемлены. Еще больше будет нарушен этикет, что является совершенно вопиющим нарушением и допустимым быть не может!..
— Хорошо, — сказал я, — встану там, где укажете.
— Прекрасно, — ответил он. — Вы предстанете в церемониальном наряде принца-консорта высшей категории.
— Польщен, — сказал я.
Он замотал головой.
— Я имею в виду костюм высшей категории, это знаете ли, самый лучший мужской костюм королевства! Он украшен рубинами, размер которых определен для лиц, допущенных в самый близкий круг, но для отличия от них носится с большой золотой цепью на груди, что держит золотую звезду, украшенную алмазами.
— Звезда размером с тарелку? — уточнил я деловито.
Он ответил виновато:
— Увы, всего лишь с блюдце.
— А-а-а, — сказал я, — ну ладно, я не капризный. С блюдце так с блюдце. Авось дослужусь и до тарелки.
— Ваше высочество, — продолжал он, тактично оставляя без внимания мои завышенные требования, — еще нужно будет…
Я слушал длинное перечисление требований ко мне внимательно, а он начал объяснять не быстро, но и не слишком медленно, но так журчаще, что я ощутил, как охватывает гипнотическое состояние, вот-вот брякнусь на пол, а затем пойду сомнамбулить по крышам.
— Простите, граф, — прервал я, — но вы настолько четко и ясно излагаете мысли в документах, что я рассчитываю разобраться на досуге, чтобы не отрывать вас от несомненно важнейших дел. Если не пойму, позову церемониймейстера, он у вас тут рядом с герольдмейстером просто невероятный эрудит.