Рашель показалось, что он ударил ее ножом. Его добрые слова хороши для других, у кого есть родители и свой дом.
Роды начались в конце июня, в субботу вечером. Мэри утешала и поддерживала ее. Родился мальчик, но Рашель отказалась даже посмотреть на него.
— Не хочу, Мэри. Унеси!
Пока Рашель была в больнице, Мэри склонялась над его кроваткой и следила за каждым движением малыша, с радостью отмечая малейшие перемены в его поведении.
Она купила коляску и все, что нужно ребенку, и держала его на руках, когда Филип приехал за ними в больницу.
— Рашель, возьми его на руки!..
Рашель неизменно отворачивалась. Она уже три недели, как вернулась из больницы, и ни разу за все это время не дотронулась до своего сына. Ненависти она не чувствовала, но боялась, если коснется его, если возьмет на руки, если поцелует, то возникнет связь, которую она не сможет разорвать.
Мэри оказалась права. Возненавидеть своего ребенка она не сумела. Но у Рашель было время подумать. Много месяцев в ожидании родов она занималась тем, что планировала свою будущую жизнь, в которой не было места ее сыну.
Здесь, с Мэри и Филипом, он получит любовь и надежный дом, которых у него не будет, если она возьмет его с собой. Справедливость восторжествует, если он станет их ребенком. Едва эта мысль пришла ей в голову, как Рашель стала думать о будущем ребенке не иначе, как о ребенке Мэри и Филипа. Здесь он не узнает о своем запятнанном происхождении. Здесь добрые ласковые люди научат его тем вещам, которым она не сможет научить. Здесь он будет защищен от всего света, потому что когда она отомстит Симону, тот обязательно захочет причинить ей боль и вряд ли остановится перед убийством собственного сына.
С рождением ребенка желание отомстить стало еще сильнее. Рашель заметно повзрослела, пережив роды, и у нее хватило смелости, прямо посмотрев в глаза Мэри, откровенно признаться:
— Я не могу. Если я возьму его на руки, то уже не отпущу. А он не мой ребенок, Мэри. Он твой. — Она тяжело вздохнула и сказала Мэри о том, о чем еще никому не говорила. — Я… Его отец изнасиловал меня. Как мне забыть об этом? Не хочу, чтобы он рос, чувствуя на себе злую тень. Ты можешь много ему дать… Все, чего не могу дать я… любовь, надежность. Мне хочется, чтобы у него это было. Чтобы у него была ты, а у тебя был он. Неужели ты не понимаешь, Мэри? Я хочу, чтобы он стал твоим сыном.
Все было организовано так, чтобы не привлечь лишнего внимания. Ни родни, ни близких друзей у Симмсов не было. Они не любили жить нараспашку. Короче, Симмсы поменяли дом, Филип поменял работу, да еще пустили слушок, будто ничего не говорили о беременности Мэри, так как боялись сглазить ее или ребенка, все-таки возраст, выкидыши… Вот так Оливер стал их сыном.