даже выпороли, не жалея.
Наконец я изнемогла и рухнула на грудь Семена всем телом. Он обнял меня и прижал к себе. Я заснула моментально. И впервые за долгое время мне опять приснился мой Леня. Я понимала, что только что занималась любовью совсем с другим человеком, но почему-то мне казалось, что это был Леня. Мне снилось, что он лежит рядом со мной, почему-то одетый в военную форму. Я недоумевала, как он мог войти в меня, не раздеваясь. Я даже не помнила, какой у него член. Я пыталась протянуть руку к его брюкам, но там не было ни молнии, ни пуговиц, а сам Леня не мешал и не помогал мне, он молча лежал на спине и смотрел в бледно-голубое небо.
- Леня! Любимый! — крикнула я, и вокруг что-то вздрогнуло.
Видение исчезло, и я увидела Семена, внимательно глядевшего на меня из полумрака. Он ничего не сказал и, поднявшись, заботливо накрыл меня одеялом. Я поняла, что он услышал мой крик, но произнести ничего не смогла.
Как мне показалось, я прикрыла глаза всего на мгновение, но, когда открыла их вновь, было уже светло. Часы показывали час дня. В квартире я была одна. Я привела себя в порядок, оделась и поставила чайник, чтобы выпить кофе. На кухонном столе лежали ключи и документы от моей машины. Помыв за собой чашку, я ушла. Я знала, что входную дверь можно просто защелкнуть, поэтому отсутствие ключей от квартиры не помешало мне отправиться восвояси. К моему крайнему удивлению, моя многострадальная машинка стояла возле подъезда и поблескивала свежеокрашенным крылом и новой фарой. Раньше я думала, что сделать такой ремонт за ночь невозможно.
Дома меня ждало известие о смерти отца. Мама была в совершенно невменяемом состоянии. Она едва нашла в себе силы сказать мне, что отец с его новой женой попали в автомобильную катастрофу возле самого своего дома. Я не знаю, о чем она думала, какие мысли и воспоминания захлестнули ее, но несколько часов подряд она смотрела сухими глазами в пустой угол стены ничего не делала и не отвечала ни на какие вопросы.
Я не пыталась теребить ее и пошла в комнату к дочке. Даша хныкала в манеже, страдая от общей жизненной неустроенности: мокрых памперсов, отсутствия и бабушкиного внимания, и маминой сиськи. К тому же первые сутки непривычного питания сопровождались еще и откровенным бунтом у нее в животе.