В пятницу я сидела, не поднимая головы от тетрадки, и ни разу не посмотрела вокруг, потому что если бы я увидела Нила, я не смогла бы скрыть, как я сержусь. И вот интересно: до того, как у меня появился дар, я не помню, чтобы я когда-нибудь сердилась, мне только было страшно, а теперь я сердилась так, как еще не сердилась никогда, мне казалось, что внутри что-то вовсю молотит крыльями, как Роудраннер,[2] который пытается вырваться наружу.
Утром лицо у мистера Дэвиса было цвета оконной замазки. Он поправил очки, и рука его тряслась. На лбу блестел пот. Без десяти одиннадцать он стукнул по столу, порылся в ящике, нащупал бутылку и встал. И сказал:
— Я вернусь через пять минут. Сидите тихо и работайте — и помните: я у всех проверю орфографию и пунктуацию!
Только он вышел, началось буйство. Я склонилась над учебником и положила голову на руку. Мы писали сочинение в новых тетрадках. Вообще-то я люблю сочинения, но на этот раз тема была «Подарки», а об этом мне писать сложно. Братья не празднуют ни Рождество, ни дни рождения, а папа не покупает подарков, потому что в мире, как он говорит, и так культ вещей и нечего этому потворствовать. Наверное, можно было бы описать один из подарков Джози, но мне не хотелось.
Джемма сказала:
— А мне на Рождество подарят пони!
— А мне батут, — сказала Кери.
— А мне ролики, — сказала Рианна.
А потом Джемма сказала:
— А вы не празднуете Рождество, да?
— Нет, — сказала я, — потому что это не день рождения Иисуса. Это день рождения римского бога солнца.
Рианна сказала:
— И дни рождения тоже.
— Нет, потому что это языческие празднества, а в Библии сказано только то, что в дни рождения людям отрубали головы.
Кери сказала:
— И телевизора у вас нет.
— Нет, — сказала я, — потому что когда мама с папой поженились, папа сказал: «Либо телевизор, либо я». Мама сделала неправильный выбор.
Они не поняли шутку. Посмотрели на меня как на чокнутую — это когда одна бровь поднята, подбородок задран, лоб нахмурен. А потом Кери сказала:
— У тебя ведь нет мамы?
Я не ответила.
Джемма сказала:
— А все-таки Иисус родился в Рождество. Об этом все знают.
Она повернулась ко мне спиной, оперлась на руку и вытолкала меня на самый край парты.
Но мне было все равно, потому что я вдруг поняла, о чем напишу: я напишу про снег. Это ведь самый замечательный подарок, какой мне подарили за всю мою жизнь, куда ценнее любого рождественского подарка или подарка на день рождения, а писать об этом совершенно безопасно, потому что ведь папа сказал, что нельзя говорить про чудеса, и только про них, а читать мою тетрадку никто не станет, кроме мистера Дэвиса, который под всем, что бы я ни написала, ставит «отлично», — я однажды написала, что лучше умру, чем пойду в школу, а он и за это мне поставил «отлично».