Беда пришла в дом Николая не только с постановлением суда платить алименты Наталье на двух детей, хотя сын Вовка продолжал жить с ним. Творческая деятельность быстро истощила Николая. Он не только нуждался в лечении, но мозг его был не в состоянии продумывать варианты оформления кабинетов школ, институтов или иных организаций. Художественный Совет в числе трёх уважаемых художников, мастера и дизайнера с нескрываемым неудовольствием рассматривал то, за что можно было начислить приятную для глаз или неприятную для кармана зарплату. Зарплата часто была малоприятная, так как в уме Николай отсекал почти половину Наталье.
Рисовать пейзажи или портреты желание тотчас пропадало. Единственным выходом было запрячь в работу Вовку. В оформительском деле прославления великих завоеваний Октябрьской Революции всегда можно было найти посильное оказание помощи в работе для малыша. Вовка в свои пять лет уже мог разлиновывать белое поле планшета под текст. Работа, конечно, нудная и не интересная для любого возраста.
Поэтому у Вовки скоро начиналась слёзная симфония. Николай чувствовал серьёзное давление на зарплату со стороны Худсовета, жалость к мальчишке проявлял сдержанно. Каждый раз с приплывом слёз сына он разговаривал с ним как с равным, объясняя ситуацию предельно понятным языком. Осторожно касался и некоторой нелюбви матери к отпрыску, который действительно со дня выхода из роддома не нравился Наталье.
Самому Николаю Вовка тоже не нравился, родившись каким-то непонятным гибридом.
Однако малыш проявил к семи годам приличные задатки ума, отчего Николай привык к внешности сына, весьма далёкой от красоты матери.
Жизнь пошла по руслу постоянной борьбы с неизвестным противником, кровожадность которого то ослаблялась при смене руководства страны, то усиливалась. Николаю было удивительно, что в принципе он, маленький человек, постоянно ощущал изменения курса политики.
Детские годы Вовки пришлись на приближающийся крах социалистической системы Советской Империи. Желание уравнять в бедности все слои населения достигло апогея.
Николай довёл свой рабочий день до середины ночи, усиленно эксплуатировал Вовку, который постепенно осваивал секреты художественного мастерства и даже успевал как-то получить в школе неплохие отметки.
Нельзя сказать, что парнишка повторял вариант детства Никколо Паганини, которому дозволялось поесть только после освоения скрипичных фуг. Но что-то близкое к этому было. Результатом титанического труда была покупка старенького "Запорожца", который как разнообразил жизнь двух мужчин, так и усложнил дальнейшее существование.