Война еще тот оселок! Испытанию подвергаются все человеческие качества, все низменное, подлое лезет наружу. Вспомнилась оголтелая ругань одного начальника, оскорбления. Евгений Андреевич мастером у него в цехе был, не смолчал, когда его коснулось:
— Не имеете права унижать человека! Можете наказать, отправить на фронт, но не оскорбляйте!
— Мальчишка!
— Имейте в виду, в следующий раз вот этот ключ будет на вашей голове! Харьковчане — люди! А Ленинградцы? Челябинцы?
Начальник был харьковчанин и признавал за людей только своих. Тихонова с этого момента он не задевал, но орден Ленина, полагающийся мастеру, «загремел» его стараниями. Из списка, представленных к ордену, фамилию мастера вычеркнули.
Много в войну видели разной накипи, забылось и вспоминать не хочется, хотя надо бы для объективности, чтобы высветить героизм тех дней и с этой стороны.
Евгения Андреевича потом перевели в другой цех, в 150-й, и вскоре ему было присвоено звание «Знатный мастер». Он был толковым организатором, производства. Хоть и молод, а пытливый, за плечами большой опыт.
Сын вяземского крестьянина, с детства к работе приучен, все умел, кроме как серп держать, левша, а на левую руку серпы не делали. В семье был тринадцатый, и ласку и таску видел, бегал босиком по снегу, но рос крепким.
В пятнадцать лет приехал к сестре в Ленинград, пошел на комиссию, чтобы устроиться на работу. Предложили крепышу идти в кузнецы, а ему хотелось на токаря или фрезеровщика учиться. Поставили черный штамп на документ, то есть получи волчий билет за строптивость: погуляешь полгода без работы, вернешься.
Его сестра копировщицей работала, взяла Женю к себе, немного подучила, и стал он работать в разных учреждениях, переходил только с повышением оклада. Трудился старательно, пожалуй, кроме работы и учебы, ничего не знал. В вечерней школе пятый, шестой и седьмой классы за один год прошел. Ему говорили:
— Что ты делаешь? Чахотку заработаешь!
Он тогда в научно-исследовательском институте работал чертежником, вокруг инженеры, архитекторы; чистый литературный язык, а он с вяземским акцентом говорит, деревня-деревней. Ему хотелось стать умным, благо есть у кого учиться. Один окружность без циркуля чертит, такая твердая рука, другой душой красивый, говорит Жене:
— Если нечего делать, иди в уголок, занимайся уроками. Если спросят, скажи, я разрешил.
С группой инженеров Женю как лучшего копировщика послали на Карсакпайский медеплавильный. Интересна история этого завода. Английский, его четыре года везли к месту, построят несколько километров железной дороги, провезут, разбирают путь, строят впереди. Привезли, а тут революция. Англичане ни одного килограмма меди не взяли. Но станки, оборудование остались без чертежей. Ленинградские инженеры разбирали станки, делали чертежи.