— Куда пойти, кому сказать, кого предупредить обо всем этом? Дима! Зачем его нет? Зачем он далеко, там, а не с ней? Он все знает, все умеет. Она же сама — как впотьмах. А время уходит, бежит. В четыре часа Шацкий будет у Лихолетьевой, и они сговорятся.
Отыскать Корещенку? Где его найдешь? И, кажется, его мастерская далеко за городом. А между тем надо спешить, так надо спешить, и на дорогом счету каждая минута!
Девушка лихорадочно торопилась. Так и прыгали, мелькая, фамилии. Перебирала всех своих «бывших» знакомых. Бывших, потому что она растеряла людей, которые посещали их дом, когда жив был отец.
Вспомнила корректного пожилого человека. Он всегда благоухал какими-то особенными духами. В учтивой улыбке блестели белые ровные зубы, и трудно было сказать, свои ли это собственные или вставные. Барон Хеллер… — Вера пойдет к нему и… там будет виднее… Он сделает все зависящее от него.
Забугина в первом попавшемся магазине заглянула в телефонную книгу, позвонила.
— Квартира барона Хеллера. Кто изволит спрашивать? — Ясный и четкий голос отлично вышколенного слуги.
— Вера Клавдиевна Забугина… Христиан Леопольдович дома?
— Никак нет, господин барон у себя на занятиях, но только они будут через двадцать минут.
— Скажите, что я приеду через полчаса… по очень важному делу…
Барон встретил девушку с вежливым недоумением. Признаться, она ожидала несколько иной встречи. Хеллер часто бывал у них и, по крайней мере, дважды в неделю обедал. Старый холостяк, он не держал своего стола, обедая и завтракая у знакомых. Барон, хотя и обладавший крупными средствами, был скуповат. Кроме того, берег свой желудок.
В кабинете барон предложил Вере Клавдиевне сесть. Не дождавшись, пока она сядет, опустился у письменного стола в кожаное с круглой спинкой кресло.
— Как живете? Как ваши дела? — И не слыша ответа: — У вас какое-то очень важное дело ко мне?
— Да, барон, и, признаться, необыкновенное дело. Я вся дрожу, волнуюсь, и… не удивляйтесь, если я буду говорить непоследовательно, сбивчиво.
«Денег попросит», — мелькнуло у Хеллера. Он успел оценить скромный, почти бедный туалет Веры и решил отказать.
— У вас какое-нибудь несчастье?
— О, нет! Лично я более чем когда бы то ни было счастлива! Дело, по которому я пришла, имеет скорее общественное и даже не общественное, а не знаю, право… политическое, что ли, значение…
«Не будет просить денег», — подумал барон. Им овладело другое беспокойство.
— Вы замешаны в какую-нибудь историю?
— Наоборот! Я совершенно случайно открыла… напала на след чужой истории… Измена, предательство, называйте как угодно…