— Нет, я не об этом, я о другой любви. Нравился ли вам какой-нибудь мужчина? Хотелось ли вам прижаться к нему, чтобы он вас целовал крепко-крепко… Вас целовали, Труда?
— Нет, балисня, меня так никто не селовал! — вздохнула монументальная дева Латвии и вместе с этим вздохом всколыхнулась могучая грудь. Тихо, тихо заалела Труда горячей краской. Даже лоб и шея покраснели.
Сконфузившись, что-то пробормотав, Труда поспешила уйти.
А в кабинете Шписса сидел приехавший из Либавы брюнет, высокий, узкоплечий, с бледно-матовым лицом и черной ассирийской бородой. Он привез собственноручное письмо Юнгшиллера, где король портных, этот рыцарь круглой башни, приказывал господину Шписсу немедленно же отпустить Забугину «с подателем сего».
Шписс не раз получал от Юнгшиллера такие строго начальнические и сжато-лаконические письма. Он пробежал еще и еще знакомые, готическим шрифтом выведенные строки. Да, да, почерк Юнгшиллера, какие же могут быть сомнения? Кроме того, высокий брюнет, хорошо воспитанный, с манерами отменной плавности, изысканно одетый, внушает доверие.
Но береженого Бог бережет.
— Все-таки не запросить ли мне господина Юнгшиллера телеграммой? Вы понимаете, для большей, так сказать, гарантии. За эту девчонку я очень, очень серьезно могу ответить.
Счастливый обладатель чудесной ассирийской бороды пожал плечами с любезно-снисходительной улыбкой.
— Как вам будет угодно, как вам будет угодно… Может быть, со своей точки зрения, вы изволите правильно рассуждать… Но, во-первых, в интересах самого же господина Юнгшиллера возможно скорее доставить беглянку.
— В Петербург? — подхватил Шписс.
— О, нет! Совсем, совсем в другое место! Куда именно, я не вправе сказать, к сожалению… А во-вторых, теперь военное время, кто же не знает, как идут телеграммы? Трое суток один конец, трое — обратный. Это — при самых благоприятных условиях шесть дней… А через шесть дней наша пленница будет…
— Капут? — весело полюбопытствовал Шписс, сделав характерное движение ребром ладони по собственному горлу.
— Нет ничего невозможного… — уклонился гость от прямого ответа.
«Однако у этого красавца немного выпытаешь», — с досадой мелькнуло у Шписса. Он спросил:
— Прикажете поставить ее в известность?
«Ассириец» кокетливо сощурился, что-то соображая…
Кинул отрывисто:
— Нет! Не надо, пусть до самого последнего момента ничего, не знает. И никому ни слова…
— Когда вы намерены отбыть?
— Часа через два, приблизительно. А теперь мне хотелось бы отдохнуть, привести себя в порядок, заняться туалетом…
— Сделайте одолжение… К вашим услугам любая комната в замке… Сделайте одолжение… К вашим услугам.