Светила совещались, недоуменно покачивая головами.
Это первый случай в их практике.
Кожа лица отравлена каким-то неизвестным ядовитым веществом. Пока этот яд не проник глубже, спасти больную есть еще надежда.
— Спасите ее, спасите! — ломал в отчаянии руки молодой инженер.
Кругленькие гонорары действовали на профессоров и врачей вдохновляющим образом. Они напрягали все свои знания, все, чему их учили и чему они сами учили других, чтобы побороть неизвестное ядовитое вещество, остановить его разрушительную, ужасную работу.
Больших усилий стоило Корещенке допроситься от невменяемой — сделаешься невменяемой! — Надежды Фабиановны, как, почему и откуда пришел весь этот кошмар. Она долго бранила его, капризничала, выгоняя «ко всем чертям», предлагая идти к другим женщинам, красивым, не таким уродам, как она: он легко сумеет купить их… Но, в конце концов, из нескольких бессвязных, отрывистых фраз инженер узнал истину.
Она никогда не говорила своих настоящих лет. Никому не говорила. Какая же хорошенькая, кокетливая женщина, уже на четвертом десятке рискнет самому лучшему другу открыть свой возраст? В особенности молодому — значительно моложе себя — любовнику. Ну, вот и она то же самое… Годы уходят, фигура, тело остаются еще прекрасными, свежими, а лицо, лицо, начинает увядать. И она решилась… Там, на Конюшенной… Она пошла к нему, к этому волшебнику. Он всем возвращает молодость, всем, а ее — будь он проклят! — обезобразил навеки.
Бешенство овладело Корещенкой. Он бросился к знаменитому адвокату.
— Как вы думаете, можно привлечь этого мерзавца?
— Сомневаюсь! Ничего не выйдет… Будь это врач — другое дело, а это темный проходимец, шарлатанствующий Калиостро. К нему идут на свой риск и страх. На суде он может сказать: «Я предупреждаю всех, что мой способ лечения не безопасен». Вы понимаете, дорогой Владимир Васильевич, это уже потустороннее нечто. Здесь нет ни врачебной этики, ни наказуемости, ничего… Разумеется, его можно было бы выслать административным порядком, но у него слишком большие заручки и связи.
— Хорошо… Теперь я знаю, что мне дслать!..
Корещенко заехал к «Александру», купил хлыст из бычачьих жил, просмоленный канифолью, и, спрятав его под пальто, махнул на Конюшенную.
В «конторе» мадам Альфонсин вместо Забугиной сидела уже другая барышня.
— Что вам угодно, месье?
— Я хочу поговорить по делу с господином Антонелли.
— С господином Антонелли? Я сейчас доложу мадам Карнац… Она заведует всем.
Через минуту выкатился шарик в бархатном платье.
— Мосье, дезир? Что ви желайт? Профессер Антонелли? А, ваши знакоми дам хочет делять нови лицо? Я вас прошу в гостини… Садитесь, прене пляс, я сейчас зовут профессер Антонелли.