— Похоже паршиво налажена караульная служба у этого Ларса была — отмечает очевидный факт внимательно слушающий Серега, Енот на это хмыкает.
— Ну и зарезал кинжалом того, кто был в самой роскошной одежде.
— Ага.
— Ну и оказалось, что это был царский писец, а Порсена одевался куда скромнее. Муция скрутили. Стали допрашивать — а он и сообщил, что таких как он три сотни и все поклялись Порсену зарезать, если он осаду не снимет. Ну а когда ему пригрозили пытками, чтоб он рассказал подробности, он усмехнулся и положил свою правую руку на угли в стоявшей там жаровни. И завоняло горелым мясом, а Муций стоял и нагло лыбился…
— Точно, прав ты Серега, никудышная охрана, его даже не связали… Так а дальше?
— Ну а дальше Порсена подумал, что если таких идиотов и впрямь в Риме много, то ну его и нафиг. Осаду снял и войско от греха подальше увел. Ну а Муций получил прозвище Левша — то есть Сцевола — правая — то рука у него нерабочая стала. Вот об этом подвиге все знали и в Римской республике и потом в Римской империи, да видишь и в других империях тоже это входило в программу гимназического обучения.
— Похоже Муцию попроще пришлось — у него только рука горела, а не лицо, руки, ноги, да и стоять лыбясь куда проще, чем самолет сажать ночью… А чего про этих Сцевол дальше ничего не слышно? Или слышно?
— Ну за подвиг Муций получил здоровенные луга под Римом, их и сейчас еще Муциевыми называют, но плодились Сцеволы неохотно, довольно быстро род пресекся.
Разговор на этом как-то вянет, дальше плывем молча, только мотор тарахтит, да водичка плещет.
У самого подъезда вздрагиваю от злобного вопля из кустов. Одного взгляда достаточно, чтоб понять — Лихо Одноглазое выясняет отношения с сопрником — черно-белым котярой из дома напротив. Котовьи дуэли — странное зрелище, коты явно следуют какму-то этикету и ведут себя как дворяне, казалось бы чего проще — раз-два с налету лапами врагу по башке — ан нет, выделывают тушкой всякие почти незаметные глазу телодвижения, страшно мявкая и воя, словно бы даже и ругаются на своем кошачьем языке, долго выдрючиваются друг перед другой и вот только потом, осточертев всем окружающим своими боевыми кличами кончают свару молниеносной стычкой.
— Лихо, бей этому хаму по-быстрому морду и пошли ужинать — негромко говорю своему коту.
Лихо стоит как каменный и ухом не ведет, опять заводит свое устное устрашение.
— Сосед, разгони ты этих зараз, спать пора. Я уж собрался водой плескануть, хорошо увидел что ты там стоишь — говорит в распахнутое окно знакомец с моей площадки.