— Это должно занять три месяца, — сказал я. — В общем, недолго.
— Недолго? — Она усмехнулась и снова задрожала. — Эти три месяца кажутся мне вечностью. — Она придвинулась ко мне вплотную, в ее сияющих глазах я видел отражение своего собственного лица — серого, напряженного, нерешительного. — Вечностью, — пробормотала она, склонив голову набок и прижав свои губы к моим. Ее рука поднялась выше, обхватила меня за шею и притянула к себе.
Закрыв глаза, я поцеловал ее. Протянув руку, подтащил к себе ее тело, думая о том, что, если я достаточно крепко прижмусь к ней животом, мое беспокойство уйдет и я перестану думать: «Три месяца — это ничто. А Малачи так до сих пор и не нашли».
Эта новость пришла в тот момент, когда мы находились в кабинете Финна. По иронии судьбы мы как раз подписывали договор на книгу. Анджелина сидела за столом в пальто, которого я раньше никогда не видел — с вышивкой на рукавах и воротником из искусственного меха, — страшно возбужденная и покрасневшая. Я стоял рядом с ней в своем толстом свитере — в эти дни мне постоянно было холодно — и старался не думать о неприятном ощущении в животе. Финн несколько дней вел переговоры, и хотя это был не тот блестящий контракт, на который он рассчитывал, условия все равно оказались неплохими. «Достаточно, чтобы пару лет спокойно пить „Ньюки браун“». За фотографии мне должны были заплатить отдельно, этот договор был уже на подходе. Тем не менее кишки у меня завязывались в узел. Всего три месяца!
— А теперь, — сказал Финн, — пометь инициалами эти страницы и распишись вот здесь, на последней. — Он подал Анджелине большую шикарную авторучку. Она должна была вместе со мной подписать пункт, обязывавший ее не разглашать содержание книги. — Дело в том, — сказал Финн, закатывая рукава и демонстрируя свои загорелые руки, — что ты наш самый большой секрет. Еще бо́льшая тайна только то место, в которое Саддам Хусейн спрятал свой уран, — правда, как мы все знаем, он спрятал его в заднице у Тони Блэра. — И он подмигнул ей. — Пресса захочет все о тебе узнать, и нужно гарантировать, что мы все правильно разыграем.
На несколько секунд установилось молчание. Зимнее солнце пробивалось сквозь гигантское арочное окно, роняя свет на склоненную над контрактом кудрявую голову Анджелины. Все молчали, был слышен только скрип пера. Подняв голову, Анджелина подала мне ручку, и после секундного колебания я придвинул к себе контракт и быстро его подписал, переворачивая страницы и проставляя свои инициалы — пока не передумал. Всего десять страниц. Именно в тот момент, когда я оторвал перо от бумаги, у меня в кармане зазвонил мобильник. Это был Дансо.