Тут вмешалась медсестра.
- Мне кажется, вам не следует так много разговаривать, миссис Фейбер...
Но миссис Фейбер лишь отмахнулась от нее тонкой белой ручкой, не сводя с Ким глаз.
- Вы согласны? - настаивала она. - Гидеон хоть и утомителен, но очень красив, не правда ли? И Чарлз... хотя не так, как Гидеон. Он слишком много пьет, но в любом случае он никогда не выглядел, как Гидеон... Это ведь мой первенец, знаете ли, - пробормотала она мечтательно. - Такой восхитительный был ребенок, но, к сожалению, каждый ребенок обязательно вырастает. А теперь эта женщина, Флеминг, сходит по нему с ума... Не дай Бог, он женится на ней, - произнесла миссис Фейбер, словно эта мысль давно беспокоила ее. - Вы согласны, что Моника Флеминг не годится в жены моему Гидеону?
Медсестра решительно поднялась.
- Мисс Ловатт, мне кажется, вам лучше уйти, - строго сказала она. Больная чересчур разволновалась, а это никуда не годится. Возможно, вы еще раз заглянете к ней ненадолго сегодня днем, если и дальше пойдет на поправку.
Ким кивнула, но прежде чем уйти, склонилась над хозяйкой и ласково похлопала теплыми пальцами хрупкую белую ручку.
- Вы совершенно правы, миссис Фейбер, - с трудом произнесла она. Совершенно правы! Но я не хочу, чтобы вы волновались из-за этого.
- А мы можем как-то помешать?
- Не знаю. Не думаю.
- Возможно, вы сумеете придумать что-нибудь!
Медсестра ждала, что она уйдет, и Ким выпрямилась, быстро улыбнувшись миссис Фейбер. Слегка кивнув ей, как бы обещая подумать над этим вопросом, она вышла в коридор, сознавая, что произвела на медсестру не очень благоприятное впечатление, так как от ее визита больная сильно разволновалась. Пока Ким шла по длинному коридору, глубоко задумавшись, она поняла, что это волнение возникло совсем недавно, а потому могло принести еще больший вред. А еще она поняла, что если силы позволят, миссис Фейбер вновь вернется к этому вопросу. И возможно, даже не один раз! За поворотом коридора она натолкнулась на Гидеона Фейбера, который направлялся в комнату матери, держа в руках целую охапку свежих цветов из оранжереи. Он резко остановился и с острым любопытством посмотрел ей в лицо.
- Как она? - спросил он.
Ким взглянула на него своими голубыми глазами, которые стали еще ярче благодаря темной голубизне шерстяного платья, и сразу поняла, что его мать права. Его мать абсолютно права: должно быть, он, в самом деле, был восхитительным ребенком. И сама того не сознавая, она мягко улыбнулась.
- Гораздо лучше, - заверила она его. - Мне кажется, ей гораздо лучше!