Евгений Киселев: Была и вторая встреча, буквально за несколько дней до ареста, то есть до его последней поездки по России, которая закончилась арестом в Новосибирске. У меня была масса вопросов по газете, и я попросил его о встрече. Я приехал в новый грандиозный офис на Дубининской улице. И Ходорковский произвел на меня ровно обратное впечатление, чем на нашей предыдущей встрече. Грустный человек, не излучал никакого оптимизма. Говорил: «Извините, не до вас. Простите, поймите меня правильно». Он говорил, что не знает, что будет с ним в ближайшем будущем, и уже говорил, что очень жалко компанию, очень жалко возможностей. Он бросил такую фразу, которую я запомнил: очень жалко, что мы стоим в полушаге от договоренностей с американцами, и с ChevronTexaco переговоры очень продвинулись, и могли бы очень скоро заключить соглашение об объединении. И это уже была бы другая история, транснациональная компания, абсолютно защищенная от нашей российской власти, но боюсь, не успеем. И он сказал: не себя лично жалко, бог с ним, я верю в свои собственные возможности и готов сегодня в России начать с нуля. Если меня лишат бизнеса, я вас уверяю, начну с нуля и через несколько лет восстановлю свои позиции, в России еще достаточно отраслей, где непаханое поле возможностей. Но страну жалко. И я понял, что дело совсем швах. Это была наша последняя встреча, в середине октября 2003 года.
3 октября 2003 года Ходорковский приехал в московскую гостиницу «Мариотт», где проходил Всемирный экономический форум. Он был в зале, когда ему передали записку. Ходорковский ее прочитал, сделал один звонок по мобильному и вышел из зала, в котором буквально через несколько минут после его ухода появился Путин, решивший тоже поучаствовать в мероприятии. Именно в этот день и час начались обыски в лицее для детей-сирот «Кораллово», где шли занятия и где находились родители Ходорковского, в бизнес-центре ЮКОСа в Жуковке, офисах и домах акционеров. О чем Ходорковскому и сообщили запиской.
Заголовок «Коммерсанта» на следующий день: «Пришли за сиротами. Генпрокуратура обезвредила лицей от компьютера». Это очень характерная деталь всех обысков по «делу ЮКОСа» — изымали серверы и компьютеры, старые и новые, любые. Видимо, потому, что бумажного оборота документации в ЮКОСе практически не было, они давно и успешно одними из первых в стране перевели весь документооборот на электронные носители.
Василий Шахновский: Миша мне позвонил и говорит: поезжай туда, в «Яблоневый сад», там обыск, надо, чтобы кто-то из мужчин там был. Брудно к тому времени уже уехал, Невзлин тоже, Платон сидел. А Миша был на конференции, куда должен был приехать Путин. Мне потом сказали, что Путин не захотел выступать, пока Ходорковский в зале. В общем, я приехал. Куча следователей и человек 120 поддержки — милиционеров. А у нас там, если ты помнишь, как бы две территории — бизнес-центра и нашего поселка. Мы забор сняли между ними. А у них ордер на обыск только на территорию поселка. И вот они расставили ментов вдоль этой воображаемой линии, которая отделяла одну территорию от другой. Я помню, было очень тепло. В общем, начали они часов в десять, а закончили часам к трем. Собирают всех по автобусам. И по-моему, двоих не могут найти. Ну нету двух ментов. Были и нету.