Комментарий кандидата исторических наук С. Я. Серова
Мечта о том, что рукотворные создания искусства, в которые творец вложил свою душу, могут ожить, обрести собственную душу и истинное существование, — эта мечта не оставляла человечество.
Мировая литература знает немало рассказов о безнадежной или счастливо завершенной влюбленности человека в статую, картину; самая знаменитая из легенд на этот сюжет, вероятно, легенда о Пигмалионе, царе Кипра, чистую любовь которого к статуе Галатеи оценила Афродита, дав его любимой жизнь. У разных народов есть сказки о юноше, влюбленном в портрет неизвестной красавицы. Ироничный пересказ этого сюжета мы находим у А. Н. Толстого в новелле «Граф Калиостро».
Священные реликвии и в монотеистических религиях, в принципе отвергавших такого рода «чудеса», но на практике мирившихся с ними и использовавших их в своих целях, могли, по мнению верующих, также вести самостоятельную жизнь: говорить, передвигаться, наказывать или поощрять. Им приписывались сверхъестественные свойства.
Другое явление, рассматриваемое в данной главе, — механические создания человеческих рук, «разумные машины». С легкой руки К. Чапека, назвавшего их в пьесе «R. U. R.» роботами (от сохранившегося в чешском языке слова «работа», означающего тяжелый неквалифицированный труд), это название закрепилось за ними сегодня.
Мечта о создании машин, которые взяли бы на себя грубую работу, дав человеку возможность заняться высшими формами труда, реализована в легендах многих народов. У древних греков, например, бог-кузнец Гефест не только создал себе механических помощниц, но и выковал в подарок царю Крита Миносу медного человека Талоса, на котором лежала обязанность защищать остров от чужеземцев: за день Талос трижды обегал побережье Крита и, завидев чужой корабль, забрасывал его камнями.
Фольклорные и литературные произведения, повествующие о создании роботов, или «искусственных людей» (вроде романа Мэри Шелли «Франкенштейн»), отнюдь не свидетельствуют, как склонны считать авторы книги, о реальном существовании таких творений, о высочайшем уровне техники в прежние времена, объяснимом разве что вмешательством космических «пришельцев». И прежде, и теперь мечта о роботах была присуща человеку. Этого-то не учитывают авторы книги, привлекающие для подтверждения своих высказываний главным образом фольклорные сведения, да и то в неточном пересказе.
Правда, Лукиан уверяет, что своими глазами видел, как статуя Аполлона, которую несли иераполисские жрецы, поднялась в воздух («О сирийской богине»). Но ничего о том, что она «улетела, оставив пораженных служителей культа внизу», Лукиан не пишет. Наоборот, он сообщает, что эта статуя и дальше пребывала в храме. Так что можно думать, что «служители культа» не были так уж поражены: фокусы с «парящими» фигурами были хорошо знакомы и иллюзионистам древности.