Лена снова исчезла.
Несмотря на то, что
на вешалке оставался висеть ее полушубок…
7
Стас догнал Лену
задолго до развилки, где кончалось село…
— Даже не знаю, что с
ней вдруг произошло! — развела руками стоявшая за свечным ящиком женщина. —
Приложилась к кресту и — бежать! Я в окно посмотрела. Гляжу — она выскочила из
калитки. И — с ее-то глазами, ведь расшибиться о любой угол или дерево может —
помчалась сломя голову, но только не в сторону дома. Зачем? Куда?..
— Куда?
Этого Стасу не нужно
было долго объяснять.
Он схватил с вешалки
полушубок и провожаемый еще более удивленным взглядом женщины быстрым шагом
вышел из храма.
Как он и предполагал,
Лена торопилась к отцу Тихону.
К счастью, она не
успела далеко уйти.
Стас догнал ее
задолго до развилки, где кончалось село.
Помог надеть
полушубок.
Увидев Стаса, Лена
опять быстро сдернула очки и на этот раз положила их в карман.
Походка девушки сразу
стала неуверенной и осторожной.
Стас, еще в храме
догадавшийся, что у нее что-то случилось со зрением, причем, явно серьезное,
решительно взял ее под руку.
Лена не
сопротивлялась.
Только как-то еще
больше притихла.
Они продолжили путь
уже вдвоем.
Дошли до развилки.
Не сговариваясь,
свернули в сторону кладбища.
И молча пошли по
дороге к нему.
Так, не говоря друг
другу ни слова, они дошли до заборчика, ограждавшего могилку отца Тихона.
Стас заботливо открыл
заледенелую дверку.
Пропустил Лену.
Она, как совсем
недавно они с Ваней, опустилась на колени.
Робко поцеловала
фотокарточку отца Тихона, что-то прошептала ему.
Подождала немного,
словно прислушиваясь к чему-то.
Затем радостно — как
благодарят обычно за что-то очень хорошее — расцеловала фотокарточку.
Вскочила с колен.
Подошла к Стасу.
И обессиленно
ткнулась ему лицом в грудь.
Стас обнял ее.
Ничего не было сказано
ими за все это время.
И, тем не менее,
обоим все было ясно…
8
— Ты не замерзла?
— с беспокойством спросил Стас.
Обратно они шли,
крепко взявшись за руки и уже без умолку разговаривая…
Разговаривая…
Словно пытались разом
наверстать упущенное.
Много ли поговоришь в
письмах?
Или по телефону…
И тем более, после
такого хоть и недолгого, но страшного молчания!