«Все, мать, — услышал
Стас где-то вдалеке. — Наш сын теперь, как говорится, отрезанный ломоть.
Законный муж своей жены!»
— Я так и
чувствовала… так и знала!.. — начала причитающим голосом мама.
Но папин голос
заглушил ее.
Сергей Сергеевич явно
не хотел портить радость молодоженам.
— Тогда мое решение
остается в силе! — сказал он. — Завтра не завтра, коль срочность в доставке
документов теперь отпала, но в воскресенье обещаю быть непремен…
— … и без всяких
«но»! — подхватил Стас.
— Поеду вместе с
Владимиром Всеволодовичем. Он тоже, оказывается, приглашен. Ну, а уж мама… —
Сергей Сергеевич крепко зажал трубку ладонью и после долгого молчания, судя по
всему, он изо всех сил уговаривал ее и надеялся хоть в последний момент сделать
это, наконец, сказал: — По состоянию здоровья!
3
Разве от водителя
губернатора может хоть что-то укрыться?
Водитель с интересом
посматривал в зеркальце на молодую пару, сидевшую, крепко взявшись за руки, на
заднем сидении.
Судя по кольцам на
правых руках, по счастливо-ошеломленным глазам, да и вообще потому, что он
возил их в ЗАГС, они только что стали мужем и женой.
«Кто же они такие,
что сам губернатор так печется о них?» — пытался угадать водитель.
Его близкие
родственники?
Возможно.
Хоть внешне непохожи,
но какое-то неуловимое, скорее всего, внутреннее сходство есть.
Земляки?
Это уже теплее.
Девушку он не раз
видел поющей в церковном хоре, когда он привозил Григория Ивановича в
Покровское.
И тот первым делом
велел везти себя в храм.
Больше того — он,
присмотревшись, даже хотел познакомиться с ней.
Причем, надолго,
всерьез.
Но та — так обожгла
его взглядом, что отпала всякая охота дальнейшего общения…
Ничего не скажешь —
повезло этому парню!
Таких верных жен
теперь днем с огнем не сыскать…
«А может, причина
поездки в нем? — изучающе посмотрев на Стаса, подумал он. — И этот парень — из
министерских сынков?»
По виду, не иначе как
из Москвы.
И одет
соответственно…
Впрочем, этого нового
губернатора не просчитаешь!
Для него — что из
столицы человек, что из последней деревни…
В отличие от
предыдущего, державшего себя, как недоступная позолоченная статуя, он, к
великому недовольству охраны, то и дело велит останавливаться в людных местах,
чтобы поговорить с народом.