— Сыно-ок… —
укоризненно одернула его мама.
Но Ник даже не
обратил внимания на не совсем деликатный вопрос друга и только улыбнулся:
— А по этому поводу
знаешь, какой анекдот про нас есть?
— Какой?
Услышав слово
«анекдот», Лена юркнула за Стаса.
— Ленка, не закрывай
уши — он приличный! — предупредил ее Ник. — Значит, так. Приходит новый русский
в автосалон и просит продать ему машину. Только точно такую, какую покупал
неделю назад. «А с прежней что? — спрашивают у него. — Разбилась?» «Да нет!» —
говорит. «Просто сломалась?» — «Тоже — нет!» — «Тогда в чем же дело?» — «Да
пепельница полностью окурками наполнилась!»
Все, кроме задумчиво
рисовавшей острым носиком сапога какие-то фигурки на снегу Риты, посмеялись.
И Стас с
удовольствием отметил:
— Как хорошо, что все
течет и все изменяется. Раньше ты совсем другие анекдоты рассказывал!
— Да, и какие? —
заинтересовался Ник.
— А такие, что сам же
и сочинял!
Стас слегка наморщил
лоб, припоминая — ведь слышал это лишь раз и так много лет назад — и сказал:
«Ты кто?»
«Я смерть твоя»
«Ну и что?
«Ну и все!»
— Д-да… Скверный
анекдот. Хуже всякого неприличного! — нахмурившись, протянул Ник, и вдруг лицо
его просветлело. — Мы тут до вас к отцу Тихону заехали. Помолились, конечно… Я,
в который раз, поблагодарил его за все. Ведь если бы не он, то… Нет, ребята, —
зябко передернув плечами, оборвал он себя. — Все-таки надо жить! И так, чтобы
было потом что сказать на Страшном Суде Богу… Если не в свое оправдание, то
хотя бы, чтобы иметь право просить о помиловании! И неважно, бедный ты или
богатый, сделать для этого за время жизни — всё!
Все согласно
помолчали.
— А папа твой как? —
вспоминая правила приличия, спросил Будко-старший.
Ник вздохнул:
— Плохо. Лежит.
— Как это? — не понял
Стас. — Он же у тебя такой молодой, здоровый…
— Был, — нехотя
ответил Ник. — Да купался однажды во время шторма, уж не помню в каком море или
океане, и его огромным булыжником — прямо по спине. Перелом позвоночника.
Хорошо, что охранник даже в воде его сопровождал, чему отец всегда противился.
И, как оказалось, совершенно напрасно. Вынес тот его. И с тех пор — полная
парализация. Только глазами говорить теперь может. В смысле, «да», когда
закрывает веки, и «нет», если открывает их в ответ на вопрос…