Перекрестившись, он
бережно взял ее. Затем кивком подозвал к себе Стаса, раскрыл и сказал:
— Видишь? Это —
крест-мощевик с частицей мощей святого апостола!
— Какого?! — с
благоговением глядя на небольшой, сразу бросающийся в глаза своей толщиной
крестик, уточнил Стас. Ему стало не по себе, что перед ним святые мощи
человека, который являлся очевидцем того, что описано в Евангелии, собственными
глазами видел Христа, следовал за Ним, слушал Его проповеди, был свидетелем
бесчисленного множества совершенных Им исцелений и чудес и самое главное видел
Его — Воскресшим!
Академик, для которого,
казалось, уже не было ни одной тайны в истории, на этот раз вместо как всегда
точного, исчерпывающего ответа только беспомощно пожал плечами:
— Вот этого никто уже
нам не скажет. Может, из числа двенадцати ближайших учеников Христа, а, может,
и семидесяти апостолов. Начало, выгравированное несколько веков назад, еще
можно как-то прочесть: «Святые мощи апостола…». Затем вроде бы как
проглядывается заглавная буква «А». А дальше, очевидно, вконец истерли, истово
чистя табличку к праздникам. Мне почему-то всегда хотелось, чтобы это были мощи
святого апостола Андрея Первозванного. Но вполне возможно, что они — Анании,
Архипа, Агава или одного из других апостолов, имя которого начинается с буквы
«А» Если, конечно, это действительно «А». Одно могу сказать точно. В любом
случае, это святые мощи одного из апостолов. И отец Тихон велел мне передать их
— тебе!
— Мне?! — не поверил
Стас.
— Да, и при этом
добавил: «Это его укрепит и поможет!»
Владимир Всеволодович
протянул коробочку Стасу и предупредил:
— Держать ее надо в
святом уголке. Сам мощевик надевать только в дорогу и в случае опасности или
сильных искушений. Ну и, разумеется, жить чисто, безгрешно. А если вдруг сделал
что не так, согрешил, то безотлагательно — каяться! И скорее на исповедь в
церковь! Святые очень внимательно следят за каждой частицей своих мощей. И
очень помогают тем, кто с благоговением относится к ним…
— И вам не жалко
отдавать… это сокровище?! — только и смог пролепетать Стас, не отводя
загоревшихся глаз от коробочки.
— Жалко, не жалко, но
раз отец Тихон сказал… Точнее, велел! — Владимир Всеволодович сам надел на него
крест-мощевик и улыбнулся: — К тому же, я верю в древнюю восточную мудрость,
облеченную поэтом в словесную формулу: «Что ты спрятал, то пропало, что ты
отдал, то — твое!» Ну, а теперь можешь идти!