И, не давая маме
возразить, добавил:
— Ты думаешь, это я
пилюлями да таблеткой его сегодня вылечил? Или других своих пациентов? Да мы,
врачи, если хочешь знать, только помогаем больным. А лечит — сам Бог!
7
Владимир
Всеволодович, словно впервые видя, поглядел на Стаса…
На следующий день
Сергей Сергеевич, к явному недовольству мамы, разрешил сыну немного пройтись,
развеяться.
Но только не в
университет или институт.
Даже в магазин и то
не стоит.
— А к Владимиру Всеволодовичу мож… — осторожно спросил Стас.
— …«но»! – охотно подхватил отец. — Только не надолго.
Впрочем, он мог бы и
не напоминать об этом.
У постоянно занятого
работой Владимира Всеволодовича и так долго не засидишься!
К тому же, он не
любил, чтобы к нему ходили просто так, без серьезного повода.
Стас озадаченно
почесал затылок.
Что делать?..
Нести на
литературно-историческую консультацию в этот раз ему было совершенно нечего.
Роман в прошлый день
не то чтобы не писался.
Но даже не
обдумывался.
Правда, у него
скопилось много книг, которые он брал из огромной библиотеки Владимира
Всеволодовича.
А еще… были две
магазинные монеты, которые он вот уже несколько вечеров никак не мог точно
определить.
На одной, совсем
дешевой, круговая надпись не уместилась при чекане. Можно было атрибутировать
ее, как рядовой антониниан правителя Галлии Постума. Либо принять за монету
другого провинциального императора — Викторина. И выставить, как это просил
сделать клиент, за копейки. Но что-то мешало так сразу это сделать. Уж слишком
портрет относительно молодого императора не походил на солидного,
длиннобородого старика Постума или, как правило, насмешливого Викторина.
Другая монета — огромный,
прекрасно сохранившийся сестерций Нерона — наоборот, была очень дорогой.
Но… явно вырезанной и
отчеканенной не в античные времена.
И в то же время, судя
по крепкой, тонкой, абсолютно подлинной патине, не современной подделкой.
— Вот! — обрадовался
он, найдя действительно серьезный повод.
И уже через полчаса
был в кабинете академика.
Поздоровавшись с
гостем, Владимир Всеволодович первым делом красноречиво посмотрел на старинные —
с густым мелодичным боем — часы.
Это означало, что у
Стаса было пять, максимум десять минут.
Но, присмотревшись к
нему, спросил: