— Ты что, действительно, повстречался с пиратами? — болезненно сморщился Карнеад, и матрос-эллин с
еще большим интересом посмотрел на беглеца.
— Да, Карнеад!.. — капитан Сизиф, несмотря на острую боль, порывисто ухватил капитана за
руку: — Уже больше месяца прошло, а
я до сих пор не могу прийти в себя от того кошмара… Они неожиданно вылетели на
нас из-за мыса…
— Эх-эх-эх! Можешь не продолжать — дело известное! Тех, кто сопротивлялся — перебили, остальных взяли в рабство, товары
себе, а судно — морю? Одного не могу
понять — как тебе удалось бежать?
Они ведь строго следят за своими пленниками. Боятся, чтобы никто не проболтался
о них!
— Они и меня пытались остановить. Сначала погоней.
А потом вон, видишь? — со стоном
кивнул себе за спину беглец. —
Стрелой!
— Так ты ранен?!
— Да... И кажется не на шутку!
Карнеад с сочувствием тронул беглеца за плечо и
подбадривающе улыбнулся:
— Ничего, к счастью, у меня есть человек, который
кое-что смыслит во врачевании. Не Гиппократ, конечно, и даже не врач, но все
же... эй, Янус!
— Здесь я! — охотно отозвался тот самый матрос-эллин, который так интересовался
капитаном Сизифом.
— Ну-ка, окажи помощь моему старому другу! Клянусь
Посейдоном, за это я даром доставлю тебя в Афины, хотя ты и отработал проезд
только до Синопы…
— …Синопы?..
При упоминании портового города Понтийского
царства, капитан Сизиф сделал попытку привстать и что-то сказать. Но Карнеад
остановил его и приказал Янусу поторапливаться. Тот понимающе кивнул, достал из
походной сумки кинжал и стал накаливать его на жаровне, где варилась бобовая
похлебка для матросов.
Капитан Сизиф следил за каждым его движением
расширяющимися от предчувствия предстоящей боли глазами.
— Я готов! — сказал, наконец, ему Янус. — А
ты?
— Да! —
стискивая зубы, ответил капитан Сизиф. — Начинай…
По знаку Карнеада матросы перевернули беглеца на
живот и тут же уселись сверху, крепко прижимая его к палубе.
Янус, склонившись, быстро сделал надрез ране,
ставшей за ночь красным бугром, просунул в нее пальцы и, вцепившись ногтями в
металл, выдернул наконечник. От нестерпимой боли капитан Сизиф закричал и
потерял сознание.
Янус внимательно осмотрел длинный, толщиной в
палец наконечник, с заусенцем, который не позволил капитану Сизифу вытащить его
из тела, и с отвращением, словно змею, бросил за борт.
— Скифский! — хмуро сообщил он Карнеаду, показывая взглядом, что остальное хотел бы
досказать наедине.
Однако пришедший в себя капитан Сизиф не позволил
ему сделать этого.
— Отравленный? — чуть слышным шепотом спросил он и так властно посмотрел на Януса, что
тот невольно кивнул в ответ.