Как они с торговцем ударили по рукам, как в сопровождении тут же нанятого
надсмотрщика за рабами он спустился с «камня продажи», Эвбулид не помнил.
У края соматы его тут же обступили купцы и наперебой стали предлагать
свои товары:
— Хитоны! Самые большие хитоны — как раз для таких огромных рабов!
— А вот цепи им на ноги! Клянусь молотом Гефеста, они ничуть не хуже тех,
которыми был прикован к скале сам Прометей!
— Кандалы на руки!
Низкий купец с пухлым животом вкрадчиво ворковал в самое ухо:
— Непременно купи мои железные ошейники! Покупка твоя не только хороша,
но и опасна... Не искушай судьбу! Не надев ошейники этим сильным, как Геракл,
рабам, ты не сможешь спать спокойно!
Радуясь, Эвбулид купил цепи, кандалы и ошейники. Приказал суровому на вид
надсмотрщику:
— Пригласишь на месте кузнеца, пусть закует их как следует, чтоб у них
пропала всякая надежда бежать с моей мельницы!
— Ты сказал, мельницы? — снова подался к Эвбулиду низкий купец. — Тогда
тебе непременно нужна моя «собака»!
— Зачем? — отмахнулся Эвбулид. — Хватит и ваших наручников!
Купец забежал с другой стороны.
— Ты меня не понял! — захихикал он. — Моя «собака» — деревянная. Но она
не хуже живой охраняет хозяйское добро!
— Как это? — не понял Эвбулид.
— А вот как!
Купец жестом подозвал своего худого, как тень, раба, надел ему на шею
широкое, плоское ярмо и, всунув ему в руку большой ломоть вкусно пахнувшего
хлеба, приказал:
— Ешь!
Худой раб жадно потянулся губами к ломтю, но его пальцы натолкнулись на
ярмо. Он наклонился вперед, пытаясь просунуть хлеб — и снова ничего не
получилось.
Раб извивался, отгибал тело назад, даже подпрыгивал, но каждая его
попытка кончалась одним и тем же: он никак не мог донести хлеба до рта.
— Видишь? — торжествовал купец. — Я не кормил его целых два дня, и все
равно он ничего не может поделать! Ешь! — закричал он на раба. — Ешь, а не то я
снова отниму у тебя хлеб, и ты не увидишь его еще два дня!
Купцы хохотали, тут же заключались пари: удастся ли голодному рабу
проглотить хотя бы кусок хлеба. Ставки возросли до десяти драхм. Смеялся и сам
Эвбулид.
После последней отчаянной попытки хлеб выскользнул из пальцев раба, он
сел на пыльную землю и стал шарить вокруг себя руками. Слезы текли по его лицу,
падая на ярмо.
— Ну, что скажешь? — заворковал над ухом Эвбулида купец. — Надежна моя
«собачка»? А теперь представь, что в руке моего раба не ломоть хлеба, а мука с
твоей — да ниспошлют ей удачу боги — мельницы! С такой охраной ни одна горсть
муки не будет съедена твоими прожорливыми рабами!
— Ладно, беру! — смеясь, согласился Эвбулид. — Вели рабу надеть на моих
сколотов по такой «собаке»! А ты, — нашел он глазами Армена, — отведешь их в
мой дом и скажешь Гедите, чтобы она, как полагается, посадила к очагу и
обсыпала их сухими фруктами и сладостями. Да чтоб не забыла произнести при этом
пожелание, чтобы покупка пошла на благо дому. А потом на мельницу их — и
сегодня же за работу!