«Ага! — кивнул Блоссий, подмигивая Тиберию. — Рожают горы, а родится
смешная мышь!»
Хохотом ответил народ на его слова, причем таким дружным, что
побагровевший Эмилиан дал знак своим ликторам быть наготове...
Как только смех поутих, на Блоссия накинулся его извечный соперник
Панеций. «Сапожник, суди не выше сапога! — прикрикнул он, щеголяя знанием
римских пословиц. — Это тебе, как путнику, у которого ничего при себе нет,
можно петь песни в присутствии разбойников! А Тиберий Гракх рискует потерять
все: уважение равных, понимание друзей, славу, наследованную ему отцом и дедом!
Или ты думаешь, что те, у кого он собирается отобрать землю, веками
принадлежавшую им, так просто расстанутся с ней? Или те, кому он хочет отдать
ее, поставят ему памятники или обожествят его имя? Презрение, смерть и позор —
вот какая награда ожидает его!»
Не успел Панеций договорить, как Гай Биллий воскликнул: «Не верь ему,
Тиберий! Твои друзья с тобой! Они не отвернутся от тебя и пойдут за тобой даже
на верную смерть!» — «И мы, равные тебе по положению в обществе, с тобой,
Тиберий!» — под одобрительные возгласы народа сказал Аппий Клавдий, подталкивая
в бок своего друга, лучшего законоведа нашего времени, Муция Сцеволу.
Очнувшись, тот приветливо кивнул Тиберию. Также выразил ему свою
поддержку и Красс Муциан, кандидат в будущие консулы. «Ну, а ты?» — посмотрел
сияющими глазами на Марка Октавия Тиберий. «Что я?» — растерялся тот, глядя то
на Эмилиана с претором, то на Тиберия. «Тоже выставишь свою кандидатуру на
вторую вакансию? — торопил его мой сын. — Вдвоем нам будет легче!» — «Наверное...»
— нерешительно пожал плечами ему в ответ Марк.
Вокруг них тем временем стало уже по-настоящему жарко. Блоссий спорил с
Панецием, утверждая, что наградой за доброе дело служит уже само свершение его.
Аппий Клавдий схватился с сенаторами Сатуреем и Руфом, тесть нашего Гая Красс —
с «Мудрым» Лелием, Муций Сцевола — с Квинтом Помпеем, соседом Тиберия. Но
громче всех кричали крестьяне и простой люд, теперь уже повторяя: «Ти-бе-рий!
Зем-ля! Тиберий! Зем-ля!!» Запахло скандалом, и консульские и преторские
ликторы сдвинулись вокруг сенаторов, угрожающе наклонив свои фасции...
Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не Тиберий.
«Стойте! — вдруг закричал он и, поднявшись на камень, горячо заговорил,
обращаясь то к простому люду, то к патрициям. — О чем вы спорите? Или не видите
очевидного? Даже дикие звери, живущие в Италии, и те имеют норы и логовища,
между тем как люди, умирающие, сражаясь за Италию, не имеют теперь ничего,
кроме воздуха и света. Посмотрите на них! Они без крова, лишенные постоянного
местожительства, бродят с женами и детьми, живут в Риме на жалкие подачки!
Полководцы обманывают солдат, увещевая их сражаться с врагом за могилы предков
и храмы, в то время как у массы римлян нет ни алтаря, ни кладбища предков. Их называют
властелинами, а между тем у них нет даже клочка собственной земли!»1