— Спасибо, дружище.
— Судя по твоим дорогим одеждам — ты скоро выбьешься в сенаторы? Знал ли
я, спасая на карфагенской стене простого центуриона, что дарю Риму его будущего
сенатора?
— Увы! — вздохнул Квинт. — Я только лишь всадник, хотя, поверь, это
немалая и уважаемая должность по нынешним временам. После войны с Коринфом я
накопил четыреста тысяч сестерциев, необходимых для того, чтобы попасть в это
второе сословие Рима, и теперь вот, — приподнял он край тоги, показывая узкую
пурпурную полоску на тунике. — Эта полоса, да еще право носить на пальце
золотое кольцо. А в сенат мне не пробиться. Эта должность предназначена с
пеленок только самым знатным — таким, как Сципион или Гракх. Отец старается
провести на высшую должность сына, дядя — племянника, дед — внука, брат —
брата. Что им какой-то Квинт Пропорций?
— Не какой-то, а самый благородный и храбрый квирит! — ревниво поправил
Эвбулид. — И если ты мне возразишь, то я... убью тебя!
— Эх, дружище! Даже трижды благородному и храброму всаднику доступ в
сенат закрыт уже потому, что мы, всадники, занимаемся ростовщичеством и ведем
крупную торговлю. А это ка-те-го-ри-чес-ки запрещено отцам-сенаторам! Так что
лишь какое-то чудо, величайшая заслуга перед отечеством может помочь мне
пробиться в сенат и заслужить право оставить потомкам свое почетное восковое
изображение...
— И это чудо произойдет! — воскликнул Эвбулид. — Я прошу об этом гору и
землю!
— Да будут твои слова услышаны всеми небесными и подземными богами!
— Я пью за твою новую тунику с широкой пурпурной полосой!
— А я за процветание твоей мельницы! Кстати, надеюсь, она уже работает?
— Еще как, Квинт! Армен говорит, что мука выходит из-под жерновов легче
пуха! А все ты, Квинт. Все благодаря тебе!
— Какие могут быть счеты между старыми друзьями! — упрекнул Эвбулида
гость. — Я же говорил, что эта мельница принесет тебе немалый доход. И девять
оболов на мину1 с того, что ты получил от меня,
покажутся тебе сущей безделицей!
— Как девять?! — не понял Эвбулид. — Ты шутишь, Квинт?..
— Дружище!
Римлянин поднес ко рту остатки угря, шумно захрустел солью.
— Мы теперь с тобой деловые люди, — не переставая жевать, пояснил он. — К
тому же старые друзья. У тебя сегодня радость — заработала мельница. А у меня —
несчастье. Брат сообщил, что пираты захватили две триеры, которые везли из
Александрии наш товар. Если бы не это, конечно, я назначил бы тебе шесть оболов
на мину, как делают у вас в Афинах, и, поверь, даже еще меньше. Но теперь не
могу.
«Вот она, месть Гермеса!» — быстро трезвея, подумал Эвбулид. Он проглотил
комок в горле и с трудом сказал: