- Нет ничего
тяжелее! – честно ответил гонец и шепнул Звениславу: - Если б не твой совет
иконе в Смоленске поклониться, да не молитва перед ней, и не быть мне здесь!
Вот, какая у меня служба!
- Видишь? –
кивнув на Доброгнева, сказал Мономаху игумен. – Какое еще может быть к этому
наказание? Пусть и несет до конца эту ношу! Крест-то хоть на шее есть? – строго
уточнил он у Славки.
- Есть, а то!
– показал свой нательный крестик Славко и добавил: - И еще один дома лежит, для
святынь! Я туда, как только приеду, одолень-траву положу!
- Что-о? Какую
еще одолень-траву?! – нахмурился игумен. – Да сколько же мы еще будем жить
стариною? И кресту поклоняться, и всяким языческим вещам да гаданиям верить? На
Русь истинная вера пришла, а мы… Кого ни спроси… да вон хотя бы его… Эй! -
окликнул он пробегавшего мимо тиуна: - Как дела-то?
- Тьфу-тьфу-тьфу,
слава Богу! – отозвался тот.
- Вот! –
назидательно поднял указательный палец игумен. – И не поймешь, кто перед тобой!
Наполовину язычник, наполовину православный! И так еще лет сто, а то и двести
продолжаться будет… Поэтому, Гремислав, как тебя во святом крещении-то?
- Глеб!
- Поэтому
Глеб-Гремислав, - продолжил игумен, открывая ларь с заготовками для печатей,
ладаном и церковными предметами. Он что-то отыскал в нем, крестясь, закатал в
шарик воска и завернул в чистую тряпицу. – Даю тебе ниточку от одежды твоего
небесного покоровителя, святого князя-страстотерпца Глеба. Вложишь ее в свой
крест-мощевик, и носи всю жизнь, служа князю и Руси - во славу Божию! Пусть она
станет для тебя путеводной нитью к Царству Небесному!
- Всё понял?
Это тебе уже не одолень-трава! - уточнил Мономах.
- Всё! –
кивнул Славко, думая, что хорошо все-таки, что дядя Онфим привез ему не
засапожный нож, а крест-энколпион. – «А без ножа и так все обошлось, то есть, -
тут же поправил себя он, - Сам Бог все управил. И в благодарность за это,
первую же золотую монету, что заработаю, я обязательно иконе Божией Матери подарю,
сделаю дырочку и прикреплю к окладу…»
- Ну, а теперь
– с Богом!
Мономах
строго, уже не как озорному отроку, а как своему младшему дружиннику, погрозил
Славке пальцем и направился к заждавшимся его воеводам. А для самих отроков,
Звенислава с Гремиславом, как положено было звать теперь Славку, настал краткий
миг расставания. К Славке подвели боевого коня, дали самую маленькую, какая
только нашлась кольчуга, зато саблю вручили самую настоящую – боевую!
Забравшись в
седло, он гордо огляделся вокруг и нашел глазами Звенислава.
- Ну, будь
здрав, Звенислав! – крикнул он, и тот отозвался, крича ему вслед: